оленятины подгоню, если будешь себя хорошо вести и слушаться старших!
– Всегда же так делаю!
– Ну, тогда считай, что мясо в кармане у тебя!
Ушли они на охоту на три дня и вернулись с тем же количеством патронов, что и уходили.
– Блядь, одного паука встретили за все эти тыщщу километров! – горевал потом Борисыч. – Похихикал он с нас, стрельнул сигаретку и убежал!
– Он-то вас и сдал оленям, бля буду! – резюмировал Антоныч. – Надо было валить! Хоть бы санки зря не таскали с собой!
– Ай, ну вас! – отмахивался Борисыч. – Вам лишь бы поржать!
Но зато Олег сказал, что Борисыч вёл себя на охоте достойно: не ныл, не просился домой и не пил сверх нормы. Не то что старпом по БУ, который через пару-тройку сотен километров сел на снег и попросил: «Олег, пожалуйста, только давай не будем никого убивать!».
А на санках потом матросы с сопок катались и Борисыча благодарили: хоть какое-то развлечение в короткую воcьмимесячную зиму без солнца, женщин и перспектив. Ну, конечно, самые достойные из них, которым саночки выдавались в качестве поощрения за какой-нибудь локальный повод. И не иначе.
Оксюморон
Где может быть страшно подводнику? Ну, уж точно не в море. Там всё предельно понятно: слышишь тревогу – бегом занимай свой пост, бояться некогда. Занял свой пост – делай то, что написано в инструкции по данной тревоге, и смотри вокруг, может, кому помочь надо. Ну вот написано, например, что по тревоге «Пожар» ты включаешься в средства защиты дыхания и крутишь катушку ВПЛ. Ну, вот скажите, что может быть страшного в том, что нужно крутить катушку ВПЛ? Катушка смазана, шланг на ней аккуратно уложен тобой же и неоднократно проверен, и хотя в отсеке, вероятнее всего, ничего не видно, жарко, и все кричат, но расположение катушки своей ты знаешь назубок и знаешь, что нужно стать возле неё на колено и крутить от себя. Ну, вот что здесь страшного? А потом, когда всё закончено, вроде бы можно и побояться, но смысла в этом уже никакого и нет – всё же закончилось, и все начинают обсуждать, что и как происходило и кто оказался лошпетом, а кто бежал в отсек с выпученными глазами и эрекцией из трусов. Это же смешно, понимаете?
А бегут все, как угорелые, конечно, потому как попасть в свой отсек нужно обязательно, пока не задраили переборки, потому что в своём отсеке ты нужный винтик механизма из рук, ног, голов и технических средств, а в чужом – бесполезный и лишний разгильдяй. Конечно, ты знаешь устройство чужого отсека, каждый день на отработках вахты ты отрабатываешь свои действия то в одном, то в другом, то в третьем, и поэтому свой знаешь, как родной (а он и есть для тебя родной в море), а чужой – примерно как троюродный. И в чужом отсеке есть свои люди, которые крутят катушки ВПЛ, стоят в готовности на клапанах ЛОХ, несут раздвижные упоры и готовятся тесать клинья с топорами в руках. А тебе поручат, например, стоять на переборке в соседний и держать кремальеру, чтоб никого не пускать, а что в этом почётного и какие нужны нервы, вы можете представить себе, чтоб держать кремальеру и не пускать? Там же люди,
