он каждый вечер в морг как на праздник идет, а оно здесь вон как все обстоит.
В дверях, широко улыбаясь, стоял Октай с неприлично довольным выражением на бледнючей морде.
– Ты что здесь делаешь? – Отпускать меня Асвер не спешил. Опасался, видимо, что я опять сбежать попытаюсь.
– Говорю же, довольный ты очень в морг ходишь, вот и стало мне любопытно. Решил посмотреть, что тут успело измениться. Раз тебе так наказание твое нравится. – Заметив мой несчастный взгляд, слишком жизнерадостный для некроманта Тай, помахал мне рукой.
– Посмотрел? Теперь вали, – недружелюбно велел Асвер, отбросив в сторону мою книгу. Та глухо хлопнулась на пол. За ее полетом следили все. За приземлением только я. Посмотрела, повздыхала и тоскливо призналась:
– Знаешь, Октай, а я тебе завидую.
От такого моего признания прифигели все. Асвер особенно. Я это всеми своими ребрышками почувствовала и осознала, что раньше это он меня еще не сильно сжимал, а вот сейчас самое оно. Под таким прессом только на тот свет и отправляться. Осознала и молчать не стала, продолжая шокирующие признания:
– Ты вот свалить можешь без всякого ущерба для здоровья. А меня сейчас убьют.
– Кто тебя убивать собирается, безголовая? – хмуро спросил мой, собственно, убивец.
– А что ты сейчас делаешь? – Воздуха катастрофически не хватало. – Вот сейчас сожмешь посильнее, и можно будет меня уже на свободный стол класть. Только, пожалуйста, не в северную комнату. Мне там соседи не нравятся.
Какое-то из произнесенных мною слов было волшебным, иначе объяснить внезапно обретенную свободу просто невозможно. Я снова могла дышать. И как же это было прекрасно.
Ужасно было другое. После этого инцидента зломордый стал меня игнорировать. Напрочь позабыв о моем существовании, Асвер упрямо делал вид, что меня в морге нет. Вокруг сплошные трупы, которые молчат, и ни одной нервной целительницы, которая не знала, чего ждать от жизни и одного вредного некроманта, поблизости нет.
Впечатленная его поведением, я даже извиниться пыталась. Отчего все сделалось только хуже. Каждый вечер в морг я шла, как на персональную каторгу, а последнее дежурство и вовсе превратилось для меня в один сплошной кошмар. Асвер продолжал меня игнорировать, но как-то странно. Он не разговаривал, на вопросы не отвечал, на просьбы не реагировал. И только смотрел. Нехорошо так. Задумчиво.
Под утро я уже окончательно извелась, раскаялась во всем и планировала слезные извинения с заламыванием рук и утиранием сопливого носа некромантской мантией, когда в приемную, разгоняя гнетущую атмосферу, вошел сонный, все еще зевающий Эверик.
– Ну что, страдальцы, сейчас мы вас в последний раз отметим, и можете быть свободны.
Не вышедший из образа сурового молчуна, Асвер согласно кивнул, бросив на меня еще один тяжелый взгляд. Я вздохнула с облегчением, шмыгнула носом, которому знакомство с некромантской одежкой больше не светило, и, приободренная окончанием мучений, потребовала:
– Давай скорее. Умираю, ромашкового
