был этот сон».
Звонок в дверь. Ольга, ковыляя как утиха, шаркая ногами по полу и поддерживая один бок большого живота рукой, открыла. В дверях стоял молодой парень.
– Вы Ольга Николаевна Быстрицкая?
Ольга кивнула.
– Распишитесь здесь, – он протянул лист и ручку.
– Что это? – поинтересовалась она.
Он улыбался.
– Сюрприз. Везет же некоторым, родня в Америке живет. Подарки шлет.
– С Америки?
– Да. Читайте. Штат Аризона…
– Но у меня там нет никого.
– Вы, Ольга Николаевна Быстрицкая? – переспросил юноша, зачитывая адрес.
– Да, всё правильно.
– Значит, кто-то вас там знает. Получите.
Он протянул завернутое и аккуратно перетянутое нечто, напоминающее узкий, большой дипломат.
– Спасибо.
Вооружившись большими ножницами, она распечатала посылку.
– Господи! – воскликнула Ольга.
Перед ней была картина, та самая, которую писал князь. Ее сердце забилось с такой силой и волнением, что было готово выскочить. В угол картины был воткнут свернутый лист.
«Уважаемая Ольга Николаевна, – читала она, – меня вы не знаете. Но о вас я наслышан от своего деда. Который уважая и любя своего отца, пообещал перед смертью, отправить эту вот картину вам в будущее. Это кажется полной фантастикой, но когда я нашел по интернету вашу фотографию, по данным записанным на картине. Я просто был поражен! Это невероятно! Если вы не против, я обязательно должен связаться с вами и пообщаться. Вы и ваша семья будете желанными гостями в моем доме. С уважением Ветров Алексей Дмитриевич».
Скорая помощь везла Ольгу в родильный дом – не выдержав такого волнения, начались схватки.
– Всё будет хорошо, – подбадривала Вильма Карловна. – Всё будет очень хорошо.
Олег уже ждал внизу, нервно теребя красивый букет роз.
Выглянула медсестра и радостно объявила:
– С дочкой вас, папаша!
На охоте
Степан шел вдоль озера к камышам, зная, что там, в затишье скопилось несколько стай уток. С другого берега, что ближе к жилым домам наперебой орали домашние утки и гуси. Он был благодарен им за шум, позволяющий подкрасться ближе к добыче. День стоял уже к полудню, за спиной висела связка из семи касатых, на плече отцовская берданка.
– Тьфу-ты! – выругался Степан, споткнувшись о корягу. Его встряхнуло и поплыло сознание. – Откуда ты только взялась?
Тут он услышал хохот и разговаривающих на берегу людей. Удивился, – с минуту назад никого на пяточке не было. Он раздвинул камыши. Его взору открылся разбитый лагерь – палатка, каких Степан отродясь не видел, необычная машина, больше напоминающая ему, что-то внеземное и двое мужчин в камуфляжных формах. Один из них у костра
