способа, которым она достигалась. Что ж, отрадно слышать. Одно беспокоит: рассчитывали или нет создатели этой системы безопасности на то, что ей придется работать в экстремальных условиях? А конкретно: при высокой концентрации в воздухе алкогольных паров? Которые даже при наличии в «Бульба-Хилтон» вентиляции практически не выветривались из комнаты Матвея.
Обычный человек на месте Коваленко при таких темпах пьянства еще два-три года назад склеил бы ласты от цирроза или иного летального недуга. Однако в теле Матвея было столько «жженых» имплантов, что они контролировали его организм не хуже моего алмазного паразита. В том числе промывали Матвею кровь и чистили печень. Контроль этот, естественно, не мог продолжаться вечно. Вдали от Пятизонья вся работающая на аномальной подпитке телесная «начинка» давно вышла бы из строя. И здесь она наверняка рано или поздно выработает свой ресурс – такое уже не раз случалось со многими подобными капитану сталкерами. Но пока имплантированная в него система искусственного жизнеобеспечения функционировала без сбоев, и Матвей радовался каждому прожитому дню как празднику.
Ну а какой праздник без выпивки?..
– Ладно, лейтенант, вздрогнем! – дал отмашку хозяин после того, как поднес мне полстакана «Хортицы» и плеснул себе в другой стакан столько же. Матвей обращался ко мне «лейтенант» лишь по армейской привычке, поскольку сам до сих пор состоял на военной службе. Обращался, но не требовал от меня – формального дезертира, – ответного соблюдения субординации. Поэтому я называл Коваленко по-дружески: просто капитаном, не добавляя обязательного при обращении к старшему по званию «господин». На что он никогда не обижался, ибо, похоже, вообще не имел такой привычки – затаивать обиду на кого бы то ни было.
Вздрогнули. По-простецки, молча, без приличествующих случаю тостов. Капитану с тяжкого бодуна было не до церемонностей, а я скромно промолчал. Да и к чему они нам, эти тосты? Сегодня мы с Матвеем не столько отмечали встречу, сколько лечились: он – от похмелья, а я приподнимал испорченное мне Ипатом настроение. А где это видано, чтобы прием лекарства вовнутрь сопровождался здравицами и звоном стаканов?
Пока первая водочная порция растекалась у меня по венам, я поведал Коваленко без утайки о двух своих животрепещущих проблемах. Сначала о той, из-за которой я сюда пожаловал, а затем о второй, что вдруг нарисовалась передо мной в «Пикнике» полчаса назад. Найденные у Дикого Сварщика очки Мерлина живо заинтересовали капитана. Взяв их у меня, он уселся на нары и, привалившись спиной к стене, стал дотошно рассматривать на свет нашу единственную и потому бесценную улику.
– Насчет Ипата я тебя в письме предупредил. Очень надеялся, что ты поймешь, о ком идет речь, – сказал Матвей, не отрываясь от изучения стекол очков, покрытых мелкой сеткой нарезных узоров. – Ипат по рынку со вчерашнего утра шастает, о Капуцине выспрашивает. Наверняка до него дошли слухи, что Мангуста засекли в Академгородке, но узловик
