Видимо, правда, у этой Круэллы довольно много власти. Она удерживает Роксборро за член, иначе не может быть.
Продвигаюсь сквозь толпу, чтобы достичь сцены, на которой она должна стоять, поднос пустеет, и я могу его опустить. Плечевой сустав даёт о себе знать. Не стоило вчера тягать так много коробок.
Девушка, стоящая на пьедестале над всеми «смертными», приподнимает руку ладонью к зрителям, и они замолкают. Хмыкаю от этого. Один взмах, и толпа ещё немного и упадёт на колени перед ней. Почему? Что в неё такого особенного?
– Мы рады приветствовать вас на празднике, который означает, что пятьдесят лет – не предел нашей корпорации. Это только начало пути к «Олимпу». В этот восхитительный вечер мы восхваляем только одного человека, без которого нас бы не было. Этот день по праву носит имя нашего господина. Того, кто одарил нас яркой судьбой, и для меня честь быть рядом с ним. Мертон Роксборро, – Круэлла поворачивается, и только на секунду её лицо меняется, когда мужчина поднимается на сцену под громкие аплодисменты. Он целует её в щёку и что-то шепчет на ухо. Наблюдаю за её мимикой и поражаюсь, насколько она скучна. Секундное обожание и снова холод. Да здесь нет никаких сомнений, они любовники.
Она отходит в сторону, но не покидает сцену, медленным и спокойным взглядом осматривая присутствующих, пока Роксборро говорит заготовленную речь. Она словно статуя, перед прыжком на любого, кто попытается подойти к её любовнику ближе без одобрения. И это вызывает неприятное чувство, что придётся иметь дело с женщиной. Но ничего страшного, они любят ушами, а у меня язык подвязан. Надеюсь на это.
Даже не слушая слов Роксборро, постоянно слежу за Круэллой. На самом деле такая выдержка поражает. У неё должно уже всё затечь, хоть бы какое-то движение рук, лежащих по бокам. Но нет. Она, кажется, даже не моргает.
– Достал, – меня тянут назад, и я мотаю головой, возвращаясь в шумный зал.
– Это ты меня достал, – вырываюсь из хватки уже поднадоевшего парня.
– Работать. Сейчас все сядут за столы, и мы должны дежурить у них. Вот сдался ты мне? – Бубнит он, проходя рядом со мной во второй зал, где расставлены столы.
– Так отвали, – предлагая, нахожу взглядом свои номера и сворачиваю к ним.
Официантом я работаю очень часто, но сегодня всё через силу, потому что противно обсуживать тех, кому улыбнулась удача. Да, это отвратительная черта характера, но я всего лишь человек, который хочет быть на их месте. Кто-то из них занимает моё. И я жажду быть здесь в другом амплуа. Это обычная человеческая черта, особенно личности, которая терпит крах. Ещё немного и я сломаюсь, ведь так устал внутри бороться за себя и доказывать. Хочу немного стабильности и спокойствия.
Ноги гудят от постоянной беготни, у меня не хватает времени, чтобы подойти к столу номер тринадцать. Даже его не вижу, потому что в самом начале, а я в дерьме. Отличие обычного ресторана от приёмов – если в первом заведении большинство вежливо отвечают тебе, то здесь больше фыркают и кривятся. Хоть ты выполняешь
