что окружала Круэллу. А она рукой показывает, чтобы убрали.
– Парень, ты как? – Меня ставят на ноги, и я натянуто улыбаюсь Аарону, смеющемуся над моей неуклюжестью. Господи, такого стыда я не испытывал за всю свою жизнь. Никогда вот не был оконфужен и разочарован из-за себя.
– Простите… я…
– Всё хорошо. За мной, – командует Круэлла.
– Я правда…
– Знаю. За мной, – сухо повторяет и, разворачиваясь, направляется к выходу из зала.
А мне хочется убежать, как маленькому мальчику, потому что краснею от случившегося. Смех повсюду и указывают на меня пальцем, ничего не остаётся, как последовать за девушкой. Быстрым шагом долетаю до неё.
– Слушай, я, правда, не специально. Не знал, что там разлито, – торопливо пытаюсь поправить ситуацию, пока она грациозно спускается по широкой лестнице.
– Твоя форма непригодна, – отзывается. Но снова без эмоций и злости.
– Ах… да, – смотрю на свой костюм, сверкающий каплями шампанского, как и брюки.
– Я хотел подойти к Роксборро, поздравить его, ведь ты мне не дала это сделать…
– Верно.
– Почему? Неужели, запрещено подходить к тем, кем ты восхищаешься? – Удивляюсь небрежному тону, двигаясь рядом с девушкой. Молчит, не отвечает и подходит к дверям. Кивает охране, чтобы они распахнули их перед нами.
– За мной, – выходит на улицу, а я следом. Не понимаю, что она хочет от меня. Зачем привела сюда и, скорее всего, получу выговор или же опасается, чтобы нас услышали.
– У меня есть много правил, которым я следую, – медленно оборачивается ко мне. Она высокая, на каблуках практически моего роста и смотрит прямо в глаза своим ледяным карим взглядом.
– Одно из главных – оберегать покой и настроение мистера Роксборро. Всегда. В любой ситуации. А ты пытался его испортить, мотылёк, – смотрю, как двигаются её губы, чётко проговаривая слова.
– Это ты? Ты держала в руках бокал, ты… – до меня доходят сейчас эти мелочи, которые тогда не заметил. А она всё видит, предугадывает каждое действие, и из-за неё я попал в такое дурацкое положение, опозорив себя.
– Ты сгорел, мотылёк. Лети, если крылья найдёшь, – усмехаясь, обходит меня, но злость и даже ненависть появляются к ней. За что, чёрт, она так со мной?
– У меня есть имя. Рейден Броуд, – громко произношу. Останавливается, а я сжимаю кулаки от ярости.
– Сколько тебе, мотылёк? Тридцать? – Оборачивается и приподнимает идеально накрашенную бровь.
– Пятнадцатого мая тридцать. Мне двадцать девять, – отвечаю, но не понимаю, зачем спрашивает это.
– Это скачок. Столько времени, чтобы запомнить своё имя. Ты молодец. Продолжай в том же духе, и к шестидесяти выучишь, что свет не всегда
