Рита никуда не уехала? Да? Я знаю – ее убили… Я слышал!
– Ты… Ты иди домой, мальчик, – пряча глаза, пробормотала я. – Вот вернется мама – она все-все тебе объяснит.
Сашка, Ада и я сели на лавочку, на которой еще недавно сидел и размазывал по лицу сопли Дыня, и уставились друг на друга.
– Ну? – спросила я после минуты молчания.
– Ну? – машинально повторил Сашка. И, подумав, добавил: – Я думаю, вчерашний подкидыш – это и есть Андрюша. И Сима эта пошла за ним в дом малютки.
– Господи, да это уже ежу понятно! Ты скажи мне лучше, почему она так долго ходит? Ведь знает, что дети одни?
– Может, они там бумаги какие-нибудь долго оформляют?
– Так долго, что она даже ночевать не пришла?!
Мы снова глянули друг на друга и одновременно поднялись с места. Не сговариваясь, быстро зашагали к машине – как здорово, что я вчера догадалась взять у приехавшей с милицией медсестрой адрес дома малютки! Какая же я молодец!
Этот небольшой двухэтажный дом с выкрашенными желтой краской стенами оказался затерянным среди сектора «хрущевок» на другом конце Москвы, в районе станции метро «Планерная». Ада, пригнувшись, долго стучала в дверь главного входа, пока в ней не откинулось врезное окошечко и чья-то равнодушная рука не выставила нам под нос табличку: «Прием посетителей не ведется. Карантин».
– А… – сунулся было в окошко Сашка, но та же рука со стуком захлопнула откидную фанерку, едва не прищемив моему сыну нос. – Вот черт! – пробормотал он, отпрыгнув.
– Что же делать?
– Пойдемте-ка…
Чвакая ногами по каше из мокрого снега, мы вслед за Адой быстро обошли здание по периметру, толкнули дверь служебного входа – она тоже оказалась заперта. Мы забежали еще за один угол – о, счастье! – вход в пищеблок был открыт нараспашку, возле него стоял маленький грузовичок, суетливые тетки в белых халатах принимали из рук молчаливого грузчика большие бидоны с молоком.
– Где заведущая? – не здороваясь, громко спросила Ада, придав своему голосу грозные начальственные модуляции.
– А вы кто? – подозрительно спросила пожилая женщина с «халой» на голове.
– Вопросы здесь задаю я!
Женщина совершено не испугалась Адиного рявканья. Она внимательно посмотрела на меня, потом на Сашку, передала своей более моложавой соседке какие-то бумаги («Люба, проверь все по накладным. Только внимательно, Люба!») и, не оборачиваясь, прошла внутрь здания. Мы, конечно, последовали за ней.
– Бахилы наденьте! У нас карантин, – приказала она, когда мы миновали подвальные катакомбы и вышли в светлое и чистое нутро приюта. Пришлось напялить на ноги протянутые ею целлофановые мешочки.
Мы поднялись в кабинет заведующей, который женщина открыла своим ключом. Она хозяйским шагом проследовала по ковру, скрипнув стулом, заняла место за письменным столом – и только тогда повернула к нам спокойное лицо с гладким лбом и густо напомаженными губами:
