сказала Нина Елизаровна, убрав палец с кнопки. – Побудь-ка пока здесь. Чтобы гости наши не ушли ненароком.
Детина остановился в дверях и принялся рассматривать нас пустыми глазами, в которых не светилось ни мыслей, ни чувств, ни эмоций. Заведующая же переключилась на своего телефонного собеседника.
– Алексей Федорович! – сказала она в трубку, и я мгновенно похолодела: она звонила следователю Бугайцу! – Это Нина Романчук, из дома малютки, мы с вами утром виделись… Да, да. Взаимно. Так вот, товарищ следователь, у меня в кабинете сидят трое. Предъявили фальшивые удостоверения и потребовали выдать информацию о пропавшем ребенке. Да, том самом. Я распорядилась их задержать.
– Пропавшем ребенке? – вздрогнула я. – Что, мальчика украли?!
Мне никто не ответил. Заведующая выслушала несколько указаний, которые следователь пробулькал ей в телефонную трубку, и опустила оную трубку на аппарат.
– Что это значит? – спросила я, негодуя. – Вы никакого права не имеете нас задерживать!
– Сидите, женщина, – спокойно и даже где-то дружелюбно сказала заведующая. – Я выполняю данные мне инструкции.
– Мы ни в чем не виноваты!
– Ну, так тем более не о чем беспокоиться.
– Но…
Я сделала попытку подняться с места. Однако амбал шевельнулся – и мне сразу расхотелось дразнить зверя.
– Такой дядя – и работает в детском приюте… Ему бы на границе стоять… С рогатиной! Охранять наши рубежи, – проворчал Сашка, невольно вдавливаясь спиной в стену.
– Нельзя ему на границе, – ласково сказала Романчук. – Наш Шурик – человек глубоко верующий и оружия в руки не возьмет. Он здесь альтернативную воинскую службу проходит.
В принципе, из этих слов Нины Елизаровны следовало, что Шурик не станет ловить и бить нашу троицу, если мы сделаем попытку бежать. Но я еще раз посмотрела на бритую голову этого пацифиста, по форме и величине напоминавшую тыкву, на руки-грабли, которые свешивались у него почти до коленей, – и отвергла мысль о побеге.
– И все-таки, Нина Елизаровна! – Сашка, несмотря на арестантское положение, включил свое обаяние на полную мощь (а этого обаяния у «милого мальчика», как называли моего сына поголовно влюбленные в него старые девы нашего двора, были полные закрома). – Раз уж мы все равно узнали, скажите: неужели подкидыш пропал? Как же так? Его украли?
– Я не могу отвечать вам, молодой человек. До тех пор, пока не проясню природу вашего любопытства.
– А я вам объясню, – вмешалась я. – Это при мне вчера был найден ребенок, которого вчера же привезли в ваш дом малютки. Я вызывала милицию, и медсестру к вам провожала опять же я.
– Ну, раз так, то следователь прокуратуры будет вам только благодарен. Сейчас он сюда подъедет, и вы…
Она осеклась и неторопливо встала навстречу Алексею Бугайцу, уже переступавшему порог ее кабинета. Следователь остановился у двери и уставился на нас с откровенной недоброжелательностью. Минута, если не больше, прошла в звенящем молчании.
