глаза.
– Возможно, если бы я была верующей, ответила бы именно так. – По аудитории прокатился легкий гул удивления. – Но пока у меня есть другой ответ.
– И какой? – с вызовом произнес Рескиер, словно перед ним стояла не девушка, а давний и непримиримый оппонент.
– Полагаю, что этот «великан» … – Софи помедлила, подбирая слова, которые помогли бы выразить мысль наиболее точно, – … этот великан – мы сами, люди, человечество.
– Как прикажете Вас понимать? – Рескиер был явно заинтригован.
По тому, как оживились члены комиссии, было видно, что жаром дискуссии, в последнее время столь редкой в этих стенах, был охвачен не только ее председатель.
– Возможно, причина в том… – начала девушка.
– Вот именно, «возможно»! – Рескиер уже не мог скрыть своего раздражения. – На этот раз Вы выразились более корректно. Впрочем, продолжайте.
Но Софи уже и сама не думала отступать.
– Думаю, причина в том, что раз в двадцать пять лет в жизнь страны вступает новое поколение людей. Назовем их «детьми». И, если по отношению к поколению «отцов» они настроены критически, а в современном обществе, где уже давно главенствует научный, критический метод, это именно так…
– Допустим, – согласился Рескиер.
– То и всё, что было сделано «отцами», – Софи обвела взглядом аудиторию, которая ловила каждое её слово, – «дети» также воспринимают критически и отвергают. Сначала подсознательно и робко, а затем, когда новое поколение входит в силу, то и на деле. Причем, чем крепче «отцы» держатся за своё, тем сильнее, решительнее и беспощаднее «дети» отрицают всё, что с ними связано. До крови, революций и репрессий, гражданской и мировой войны.
По аудитории прокатилась волна приглушенного шепота. Какое-то время Рескиер молчал. Какая-то мадемуазель, вчерашняя студентка дерзала учить его, профессора Рескиера, понимаю истории и самой жизни! Это было возмутительно и требовало немедленного ответа. Даже не ответа, а удара. Прямо в сердце! Однако нужные слова пришли не сразу.
– По Вашему получается, что мы – да, что мы! все люди! – всю жизнь обречены бегать по кругу? Метаться, как звери в клетке, из одной стороны в другую. Раз в четверть века. Туда и обратно, и снова туда и обратно. – Рескиер сделал по аудитории несколько порывистых шагов. – Как же это преодолеть? Какое лекарство, мадемуазель, Вы пропишите человечеству?
По аудитории разлетелся язвительный смех, и Софи на мгновение показалось, что защита провалена. Как вдруг неожиданно с последних рядов прозвучал чей-то голос:
– Лекарство прописано уже очень давно. – Голос сделал паузу и, когда шум в аудитории стих, продолжил. – Это любовь! Надо стараться не отрицать, а любить. В том числе тех, кто жил до тебя. Поэтому и сказано, чтобы человек своих родителей не осуждал, а почитал. И поколениям следует
