бубенчик на затылке…И покажи им голый зад.
Пусть будет публика в экстазе.
Они пришли сюда за тем.
Художник ярких безобразий,
ты не себя при всех раздел.
Под громкий смех, при ярком свете
ты душу в панцирь заковал.
А зритель даже не заметил,
как сам сегодня низко пал.
Ретро
В немом кино столетней давности,
в банальной сцене о любви,
ты этот кадр останови,
где наш герой уже почти достиг
момента, когда плачут зрители.
Вернее, плакали тогда.
Сегодня это ерунда.
И несогласные родители
уже прервать не смогут ход
романа или просто повести.
А эти угрызенья совести
наш зритель вовсе не поймет.
В такой переоценке ценностей
наивен классик и смешон.
Чего сказать хотел здесь он,
дойдя до нашей современности?
И почему, в минуты слабости,
когда я выхода не знаю —
все время кадры вспоминаю
из фильма той столетней давности?
Толкование
Я постучала. В ответ – открыто.
Открыто – не заперто. Я вошла.
Старуха, гундося под нос сердито
ворча, из печи выгребала шлак.
Строчил пулеметом на тумбе Zinger,
чтоб в нужную вещь превратилась дрянь.
Над печкою шторка на толстой резинке,
на тусклом, немытом окне герань.
Ну, здравствуй! – кивнул мне старик, не вставая,
не переставая крутить колесо.
– Да, вот пришла я узнать, что не знаю.
Пусть баба твоя растолкует мой сон.
– Зачем в толковании сна ты ищешь
ответы? не проще ли дальше спать?
А впрочем, для нас-то, убогих и нищих,
твое желание благодать.
И вот разложила старуха карты,
а там шестерка, туз и валет.
Опять проводник прокричал и куда-то
пропали карты. Седой рассвет
забрезжил. И снова я не узнала
что означала во сне змея.
И снова поезд на три вокзала
из Петербурга довез меня.
Мечусь между белой и черной ночью.
Душа заплутала в кибитке стылой,
где печь выскребают и Zinger строчит
из крайней, заросшей бурьяном могилы.
О дружбе
А когда было проще? Да когда-то было.
Упустила я тот момент, упустила.
Распылила силы в гульбе с друзьями.
Ну и где они? Кто не здесь, кто в яме,
кто на дне таком, что мороз по коже,
кто уже не друг. Даже не похоже,
что когда-то был самым верным другом,
а сегодня мимо, и не то, чтоб руку
протянуть – кивнуть, подмигнуть не сможет.
И ему я больше не подруга тоже.
Нас ломала доля, нас меняло время.
В сердце
