все! Фашисты наседают, я держусь, на подмогу мне спешит отец с Золотой Звездой, трое братьев – отважный экипаж на своем танке… В это время меня Вова разбудил. Я сначала его за фашиста принял. Потом увидел у него портфель и спрашиваю, зачем же он с портфелем явился, если мы на свалку собираемся, а не в школу. «Как же я, – говорит, – без портфеля из дома выйду, соображаешь?» В общем, я спросонья не сообразил.
Стал одеваться, а Боба мне какой-то листок сует. Что это? А он, оказывается, свастику начирикал, пока я спал, и мне протягивает. С плаката срисовал.
– Да ты что, – говорю, – спятил, такие вещи рисовать? Ты знаешь, что это такое? Омерзительная, ненавистная зараза! Фашистский знак! Только предатели рисуют вражеские знаки! За это знаешь, что нужно сделать?
Он задумался и говорит:
– Чего?
– За это, – говорю, – не знаю, что можно сделать!
Поддали ему, чтобы знал.
Кое-как его одели с Вовкой. Каждое утро его одевать одно мученье. Там нас оружие ждет, а он тут безобразничает.
…Сразу же за станцией я увидел мальчишек и ахнул. Они носились с криками и воплями, играли в войну, но не это меня поразило. В руках у них были настоящие немецкие трофейные пистолеты-пулеметы!
– Самое лучшее, наверное, растаскали, – сказал я, волнуясь, – какие у них автоматики, ты видишь?! Да где же здесь свалка?
Вовка не знал, где свалка.
– Эй! – закричал я ребятам. – Подойдите-ка сюда! Подойдите-ка на минуточку!
Двое подскочили с автоматами.
– Эти штуки стреляют? – спросил я.
– Это «шмайсер», а не штуки, – сказал один.
Другой объяснил, что автомат испорчен, все автоматы на свалке не стреляют, одни болванки, но есть австрийские карабины и подходят к ним отечественные патроны.
– Сразу можно палить? – задрожал я от нетерпения.
– Все части там валяются отдельно, – сказал он, – а затворы реже всего попадаются, поди их найди в такой куче.
– Выходит, там одни железки?
– Разные там железки, – сказал он, – а не одни. Полно там всего.
– Прямо так и полно? Подходи и бери? Набирай, сколько хочешь, и домой тащи?
– Там сторож на коне. Оружия навалом, а сторож не дает. Но его спокойненько перехитрить можно. Надоедает ему на лошади стоять, он скакать начинает. Вокруг завода скачет, чтоб не скучно. Когда он за забор повернет, тут и выбегай. Там танк есть фашистский. Махина. За танк можно спрятаться и оружие выбирать. За танком не видно. А в танке кости. Фашист в нем сгорел. Даже крест там нашли. Разные там бомбочки, мины. Вот и опасаются.
– Вечно о нас заботятся, как будто мы маленькие, – сказал я.
– Один раз мину нашли, – сказал мальчишка, – как грохнут, с сарайчика крышу сорвало.
– Только и всего?
– Столб
