определить направление. Решил положиться на собаку, стал свистеть, подзывая ее. Но когда черный вислоухий пес вернулся, он просто устало лег, глядя на людей, раздосадованный тем, что его не хвалят, а чего-то требуют. Охотничья ищейка, он был приучен выслеживать зверя, а никак не выводить из чащи заблудившихся охотников. Поэтому, когда всадники тронулись вдоль ручья, он спокойно затрусил рядом.
Олаф успокаивал Эмму:
– За нами ехала целая свита. Бернард не посмеет вернуться без своей госпожи.
Она тоже на это рассчитывала. Поскакала вперед, понимая, что чем меньше времени проведет в компании обаятельного скальда, тем меньше это вызовет пересудов.
Вскоре они нашли брод, стали возвращаться, пока не поняли, что просто кружат по лесу. Попробовали поискать тропу, по какой приехали сюда, но вновь вернулись к ручью. Даже тогда, когда нашли по сломанным кустам свои следы, это не очень облегчило положение. Они долго петляли на открытом пространстве. Кругом рос пушистый клевер, скрывавший следы, и они скоро поняли, что не знают направления. Олаф трубил в рог, призывая охотников, но им мешал все усиливающийся ветер, кроме того, они проскакали большое расстояние и удалились от остальных. Вдали прогрохотал гром.
– Вот что, огненновласая, нам следует укрыться в лесу и сделать шалаш, чтобы переждать грозу.
Он кивком указал на потемневшее небо и дальние вспышки зарниц. Ветер нес тучи прямо на них. Эмма вдруг сказала, что ни за что не проведет с Олафом и часа в одном шалаше. Он стал отшучиваться, говоря, что тогда соорудит два шалаша, однако сам помрачнел, подумав о том же, что и она. Их невольное приключение могло окончиться весьма неважно, если Ролло сообщат, что они так долго находились наедине. В душе Олаф надеялся, что его побратим Ролло поверит ему на слово, но когда стал говорить об этом Эмме, она только послала лошадь вперед, сердитая на весь свет. Она так часто заигрывала со скальдом, чтобы отомстить Ролло за внимание к Лив, что ее языческий супруг мог ей и не поверить. И тогда…
Они ехали, сами не зная куда. Вспышки молний сверкали почти рядом, и Олаф опять предложил сделать шалаш. Но первым нашел укрытие пес. На склоне холма он обнаружил под нависшими кореньями естественное углубление вроде грота, где они и укрылись, когда стали падать первые тяжелые капли дождя. Олаф даже успел развести костер и привязать в зарослях лошадей, прежде чем небеса просто-таки разверзлись ливнем. Вокруг вмиг наступила ночь, воцарился мрак, холод. И началось настоящее светопреставление.
Они сидели под корневищами и наблюдали, как ветер гнул деревья, швырял из стороны в сторону потоки дождя. Чтобы хоть немного согреться, Эмма положила в ногах у себя собаку. Сжалась в комочек, представляя, что сейчас думает Ролло, ведь ему уже наверняка сообщили, что его жена ускакала неизвестно куда со скальдом Серебряным Плащом. Ах, заблудись она с кем иным, это не имело бы таких последствий. Но Олаф…
Оставшиеся под дождем кони взволнованно ржали. После очередного раската грома раздался дробный топот и послышалось удаляющееся ржание.
