на эти события одобрительно. Каждый просмотр подобных передач заканчивался тем, что он либо в сердцах выключал телевизор, либо негодовал. Вот он смотрит о путче ГКЧП, вот дальнейшая разборка их деятельности, вот сообщение о Беловежских соглашениях, вот толпа людей несет по Тверской улице Москвы огромное полотнище российского трехцветного флага, вот вооруженные люди на грузовиках направляются к Останкинской телебашне, вот Мстислав Ростропович, прилетевший в Москву, с автоматом в руках защищает Белый дом, вот танки с моста прямой наводкой обстреливают Белый дом и из окон верхних этажей валит густой дым, и, наконец, во весь экран телевизора сияющий портрет Ельцина. И всегда Павел Семенович либо злился, либо ехидно улыбался, либо выключал телевизор.
И вот он, сидя на диване, читает газету, в сердцах бросает ее на диван и кричит:
– Антонина, ты представляешь, день коронации Ельцина сделали всероссийским праздником, а советские и пролетарские праздники постепенно ликвидируют. Вот дерьмократы!
– Что ты их хаешь? – из кухни отвечает Антонина. – Вы сами, коммунисты, затеяли эту перестройку, демократы продолжили ваше начинание, а потом попутно и вас оттолкнули от власти.
– Коммунисты о народе думали, правда, и о себе не забывали, но это мелочи. А эти дерьмократы совсем не думают о народе. Только стремятся как можно больше прихватизировать. Придумали какую-то ваучеризацию, якобы для справедливого разделения государственного добра между его населением. Ваучер, стоимостью, как минимум, машина «Волга», Дмитрич, наш сосед с первого этажа, продал за две бутылки водки и рад. А я сколько лет копил на «Волгу»? Думал, поеду моего внука из родильного дома привезу домой на «Волге», а теперь на эти деньги я куплю только четыре наваренные покрышки к моим старым «Жигулям». Как можно было так обесценить российский рубль? Коммунисты никогда бы не допустили такого. – Уже сел за стол на кухне, и жена стала ему подавать еду.
– А что же вы, коммунисты, так без боя, бездарно сдали свои позиции? – с упреком заметила Антонина.
– Знаешь закон кораблекрушения? Когда тонет корабль, его первым покидают крысы, а капитан покидает последним. У нас же получилось наоборот: первым покинул тонущий корабль КПСС его капитан, а крысы этого и ждали, они не просто разбежались, а под торжественный марш тех, кто стремился потопить его, уходили гордо, стараясь прихватить с собой что-нибудь ценное. Вот почему опешившая от такого поворота команда очухалась только тогда, когда корабль уже лежал на дне. Ну ладно с этой политикой, как бы нам в аэропорт не опоздать. Ты поедешь со мной брата встречать?
– Поеду, конечно. Как он звонил – «прилетаю с женой»? Я уже лет десятьт не видела Ларису. Увижу – не узнаю. А брата твоего не видела и того больше. Если бы не сходство с тобой, я бы, наверное, не узнал его.
– А сам-то я, когда видел их в последний раз? Когда ездил к ним, он еще был в колонии, отбывал свой срок. Помнишь? Он хотел себе харакири сделать.
– Раньше он почаще писал,
