Павел у Ларисы.
– Да, как он отобрал у меня ключи, я к нему больше не ходила. За ним я следила постоянно, но издали, чтобы он не увидел меня. Все ждала, что он опомнится, ему надоест эта холостяцкая жизнь, и сам подойдет ко мне с извинениями. Ведь я его, паразита, до сих пор люблю. Он был моей первой любовью и, наверное, последней. Я теперь почти старуха, и еще буду ждать, пока он срок отбудет. А большой дадут ему срок?
– Убийство человека по предварительному сговору, нарушение уставных обязанностей, кто его знает, что еще припаяют. Я-то не юрист, не знаю. Видимо, большой.
– А ключи от квартиры ты у него не отобрал?
– Его квартира, видимо, давно не запиралась. Ни замков, ни ключей и ничего, что было при матери, не осталось. Ты купи замок, найми мастеров, пусть отремонтируют дверь. Когда в первый раз туда пойдешь, возьми кого-нибудь с собой, я боюсь, ты там в обморок упадешь. Можешь туда переехать жить, можешь в наем отдать. Квартира теперь твоя. Я тороплюсь вернуться в Москву, найти хороших юристов, проконсультироваться. Если нужно, хороших адвокатов нанять. Я даже не знаю, с какого времени нанимают адвокатов: когда идет следствие или когда дело передадут в суд.
Лариса вдруг заплакала.
Павел стал успокаивать ее.
Прошло еще пять лет…
В углу небольшой комнаты в доме Павла Антонова за письменным столом сидит дочь Антонова Маша и делает уроки. Мать стоит над изголовьем дочери и наблюдает. Дочь решает вслух:
– Два плюс пять плюс семь будет четырнадцать и два в уме, будет шестнадцать. Тысяча шестьсот тридцать четыре, правильно?
– Молодец, дочка, правильно. Теперь собери все в портфель, пойдем папу встречать.
– Куда? На вокзал?
– Нет, доченька, на вокзал не успеем. Возле дома мы его подождем.
– Я его попросила из Риги привезти мне что-нибудь вкусненькое. Что там есть такое, чего у нас нет?
– Рижский бальзам в таких глиняных бутылках, но это для взрослых, не для тебя. А тебе папа найдет что-нибудь вкусное, привезет.
Тут раздается звонок в дверь.
– Ну вот и папа приехал, видимо, брал такси, в метро так быстро бы не успел, – сказала Антонина и пошла открывать дверь. Дочь побежала за ней.
Вошедший в коридор Павел поцеловал жену, затем подбежавшую дочь поднял на руки, поцеловал и отдал ей небольшой дорожный чемоданчик, с которым он ездил в командировку, а сам стал раздеваться, переобуваться.
– Вот, Машенька, иди открывай, там тебе гостинцы есть.
Маша побежала с чемоданчиком на кухню и вскоре закричала:
– Ой, жвачки! И как много! Я в классе всех подруг угощу. А эта коричневая бутылка – рижский бальзам, папа?
– Ты это не трогай, дочка. Это не для детей.
– Ну как прошел семинар? – спросила Антонина.
– Весьма полезно. Я в своем докладе разнес в пух и прах тех консерваторов, которые цепляются за все старое, якобы уже не раз опробованное, боятся всяких новаций. Три
