данный Иеремией на халдейском языке, с которым далеко не все евреи были знакомы. Прежде, чем дать его народу, он призывал их не ходить путями язычников и не учиться от них. Иеремия показал им природу языческих богов (Иер. 10:1–5) и торжественно провозгласил преимущество над ними Бога Израиля: «Нет подобного Тебе, Господи! Ты велик и имя Твое велико могуществом… А Господь Бог есть истина: Он есть Бог живой и Царь вечный» (ст. 6, 10). Эти три молитвы – «Егдал», «Адон Адам» и «Олену» – известны в Израиле с древности и до сего дня.
Со всем этим «багажом» в уме и сердце Леону было нелегко поверить в божественность Иисуса. Понять и принять предсказания пророков о Мессии могут только те, кому это открывает Сила Господня. Пророк Исаия говорил в первом стихе своего пророчества: «Кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня?» (53:1). Эти книги закрыты даже для книжников и учителей Израиля, о чем торжественно заявил Исаия: «И всякое пророчество для вас то же, что слова в запечатанной книге, которую подают умеющему читать и говорят: „прочитай ее“, и тот отвечает: „Не могу, потому что она запечатана“ …И сказал Господь: так как этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих; то вот, Я еще необычайно поступлю с этим народом, чудно и дивно, так что мудрость мудрецов его погибнет, и разума у разумных его не станет» (29:11–14).
Другим препятствием для Леона было искаженное, уродливое представление христианства в поведении тех, которые исповедали себя как последователи Иисуса Христа, Мессии. Это был весьма непривлекательный образ христианства. Неудивительно, что в защиту иудаизма, который Леон все еще считал правильной или, по крайней мере, самой хорошей религией, он всегда выставлял именно эту негативную сторону христианства. Этим «оружием» Леон пытался отразить попытки подорвать его еврейскую веру. Он помнил себя в синагоге, помнил, как благоговейно исповедал свою веру перед открытым ковчегом, прежде чем из него достали Тору для чтения перед всем собранием. Леон не забыл, как он громко провозглашал «Барух Шамей»: «Благословенно имя Господа Вселенной, единого истинного Бога, чей Закон единственно истинный. Ему Одному мы доверяем и на Него Одного уповаем и не полагаемся ни на какого Бар Элохим» (Сына Божия)». Леон склонялся к почитанию Иисуса скорее как великого Реформатора язычников, даже Пророка, но не как Мессии Израиля. Он уверял, что Иисус не исполнил данных пророками обетований, а именно, что Израиль будет избавлен от своих врагов, его царство будет восстановлено и т. д. Еще меньше Леон был готов поверить во всемогущество Иисуса, жившего как человек, подверженного страданиям и умершего мученической смертью без всяких попыток спасти Себя.
Когда по ходу бесед миссионеры подчеркивали превосходство Иисуса над пророками и даже над Моисеем, это никак не укладывалось в голове Леона, принимавшего за аксиому слова: «И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей,
