больше тепла в голосе, лишний раз улыбнуться ему? Или, наоборот, более самоуверенно выступить, может, даже гневно отвергнуть все подозрения? Он продумал свои ответы и вроде бы никаких ошибок не обнаружил. Хотя сердцем понимал, что всё же допустил ошибку, мог всё привести в порядок, но не сделал этого.
Проповедь он попытался закончить как можно скорее и, сославшись на головную боль, которая в действительности раскалывала его череп, сразу скрылся в глубине сцены. Он знал, был уверен, что Светлана узнала его и обязательно будет его ждать. Он переждал, пока народ разойдётся и вышел в фойе дома культуры. Ноги были, как ватные.
– Здравствуй, Светлана.
– Здравствуй. Узнал меня?
– Конечно, узнал. Как ты?
– Да, как сказать, ничего хорошего…
– Со здоровьем как? Ты мне тогда говорила, что у тебя какие-то обследования проводились.
– Лечимся…
– Что-нибудь серьёзное?
– Может быть.
Они немного помолчали. Он был рад, что она не упрекает его, не устраивает сцену. Он разглядел её лицо, попытался заглянуть в её глаза. Кожа была бледной, глаза впавшие, очень грустные.
Какое-то новое, неведомое чувство колыхнулось в его груди – чувство ответственности за этого человека. Откуда оно взялось, он не понимал. Но оно было в нём и побуждало задавать Светлане вопросы. Но разговор продолжила она.
– Я тогда сразу почувствовала, что никакой ты не токарь. А попала сюда случайно, соседка пригласила. Она баптистка.
– Как тебе понравился вечер? – решил он перейти в атаку.
– Знаешь, я даже толком не слушала о чём ты говорил. Мысли разные кружились в голове. Да и ново всё это для меня. В первый раз я на таком мероприятии.
Тут он решил говорить только правду и во что бы то ни стало исправить допущенную тогда ошибку.
– Светлана, ты теперь знаешь, кто я такой и я прошу тебя, прости меня. Я очень прошу тебя об этом. Это было нехорошо, что между нами тогда в поезде случилось.
– Да что ты такое говоришь?! Тебе что, плохо было со мной? Не за что тебе извиняться передо мной. Утешил ты меня, пригрел… Спасибо тебе.
– Да нет, ты меня не понимаешь. То, что мы там сделали, это был грех. Грех перед Богом.
– Что ты за глупости говоришь! Мы же взрослые люди, знаем, что делаем. Что значит грех? Это, может, в прошлом веке такое говорили, а в наш-то, просвещённый… Может, ты перед женой согрешил, а я свободный человек, мужа-то нет…
– Да не в первую очередь в жене или в муже дело. Понимаешь, есть Бог, и в Его глазах наш поступок является грехом, мерзостью. Он накажет нас за это…
Олег Николаевич со страхом почувствовал, что его речь, несмотря на все старания, звучит несвязно, нелогично и неубедительно. Он говорил вполголоса, боясь, что вдруг кто-то пройдёт мимо и услышит.
– А раньше ты этого
