он сел в купе, дрожь пробежала по его телу. Тот же вагонный запах, тот же интерьер. Ведь десятки раз ездил в поезде, и неужели последняя поездка оттеснит все предыдущие? Неужели мысль о случившемся будет постоянно сверлить его мозг и не даст ему покоя? Может быть, время всё сотрёт, яркость происшедшего исчезнет, забудется, переболит? Но когда это будет? Пока что рана от позавчерашнего события очень кровоточила.
Настроение у него было ужасное. Хотелось домой, но, в то же время, он боялся встречи с женой. Хотелось оказаться одному на необитаемом острове, как Робинзон Крузо. Или запереться где-нибудь в комнате и неделю ни с кем не разговаривать. Благо, попутчики в купе оказались на этот раз очень спокойными. Почти не разговаривали. Спокойствие, которое он ощутил вчера утром, покинуло его. Пролетавшие за окном пейзажи сегодня его абсолютно не интересовали. «Это что, теперь всегда так будет?» – думал он.
Он казался себе человеком, выпившим отраву, которая шумела в его крови, точнее, в мыслях, будоражила, травила, заглушая всё остальное. И неизвестно, как она поведёт себя дальше. Разбавится когда-нибудь и успокоится или же нанесёт непоправимый вред. Всю жизнь может испортить, всё поломать… Но как избавиться от этого, как выполоскать яд из собственной жизни? Эх, зачем же он его вообще впустил…
Опять вспомнился царь Давид. «Когда я молчал, обветшали кости мои от вседневного стенания моего. Ибо день и ночь тяготела надо мною рука Твоя, свежесть моя исчезла, как в летнюю засуху». Надо бы достать Библию и прочитать весь 31-й Псалом, но безразличная усталость завладела им, не хотелось даже пальцем пошевелить.
Неужели ему предстоял этот же путь? Путь страданий, обличения, Публичной исповеди? Наказания или, что ещё страшнее, наказания детей, как это было у Давида? Его-то ладно – заслужил, но дети здесь при чём? «Как приеду домой, запрусь в своём кабинете и день или даже два проведу в посте и молитве, выпрошу у Господа прощение, – решил он. – Ведь получил же Давид его. Даже блаженным назвал себя и всякого, кому прощаются грехи. Может быть, мне тоже простится? Чем я хуже Давида?» От этой мысли ему стало немного легче. Он даже выглянул в окно и полюбовался осенним лесом. Сколько раз проезжал этой дорогой, и каждый раз природа выглядит немного иначе.
Внезапно шилом кольнула мысль о Светлане. Что будет с ней? Кто простит её грех? «А ведь и перед ней я согрешил, она-то мне простит? Её грех перед Богом я тоже замолю, – решил он мысленно. – Всё возьму на себя. Надо было всё же взять её адрес. Смалодушничал… Стыдно вспомнить. Может, поехать как-нибудь в её местность и попробовать найти её? Но как найдёшь? Вышла она в небольшом городе, но кто знает, может, живёт в какой-нибудь деревне… Хотя она говорила что-то про работу в лаборатории. В деревнях таких нет. Да и бывший её муж вроде бы большой человек… Значит, всё же в городе живёт. Какое же там население? Может, тысяч сто пятьдесят? Трудно будет… Да и что это даст? Что случилось, того не исправить. Колесо этого события вспять не повернёшь».
От
