поймёт меня?»
Пустые отговорки. Слово Бога жгло его, он изворачивался, как уж, но знал, что приговор Бога однозначен. Грех есть грех. Богу понимать нечего, потому что и так всё ясно.
Потом он начал молиться. Но слова молитвы казались ему бессильными и бездейственными. Ему казалось, что сатана громким смехом заглушает его молитву, а Бог смотрит совершенно в другую сторону, не дозваться до Него. Бог ничего не хочет знать о нём. Он донельзя разочарован поступком Своего слуги.
Слезы текли по его лицу, рыдания становились всё громче. Он не задумывался о том, что в соседнем купе его могут услышать и сейчас, может быть, кто-то зайдёт. Боль его души была такой сильной, что заглушала все доводы рассудка.
Рыдая, он обращался то к Богу, то к своей жене. Он вдруг почувствовал, что любовь к ней всколыхнулась в его груди с новой, необыкновенной силой. Уж она-то этого не заслужила. Ни слова упрёка, когда в очередной раз приходилось ей паковать его чемодан. Приветливое лицо, накрытый стол, когда он возвращался из поездок. Часами могла она слушать его рассказы о людях, с которыми ему приходилось встречаться, ни словом не заикаясь о собственных житейских проблемах. А ведь на её руках оставались дети и хозяйство. Не раз он спрашивал себя, как же она, при его скудном пасторском жаловании и самодурстве рыночных цен, умудряется сводить концы с концами, и никогда не находил ответа. В доме всегда всё было в порядке и даже в изобилии. И для гостей находилось место в их доме. Предал он её, подло предал!
Он достал из кармана бумажник, раскрыл его и достал фотокарточку жены. Однажды пастор-иностранец подарил ему этот бумажник, внутри которого была рамка, и иностранец велел обязательно вставить в неё фотографию жены и почаще любоваться ею. «Со стороны можно подумать, что все вы бессемейные – всегда путешествуете без жён. Нехорошо это, носи хотя бы фотографию жены при себе», – сказал он тогда.
Пусть она не была такой красавицей, как Светлана, фигура у неё была не такая стройная, кожа не такая гладкая и запах не такой таинственный… Всё же возраст сказывался, да и троих детей родила. Но она была его женой, матерью его детей, его подругой в тяжкие минуты жизни. Нет, она не заслужила этого! Прикосновение её рук действовало на него лучше всякого лекарства. Возвращаясь домой, он обычно первый день каждую свободную минуту проводил около неё. Рассказывал о своих впечатлениях, при каждой возможности обнимал её, целовал, зарывался носом в её шею, дышал запахом её кожи. Она была его точкой опоры, местом отдыха и источником вдохновения. Находясь вдали от неё, он мучительно переживал разлуку, считал, сколько раз ещё спать до того, как увидит её.
Даже после двадцати лет супружества он любил её необыкновенно. Любил?! А тут такое! Как он теперь посмотрит ей в глаза? Что скажет при встрече? Что он наделал?! Ему вдруг показалось, что всё разрушено. Она сразу же обо всём догадается… Его семейное счастье раз и навсегда поломано. И виноват во всём только он! Эта мысль повергла его в ещё большее
