тридцать-сорок человек, не было ни одного победителя.
Курировала конкурс Розали Левентритт, миниатюрная южная красавица с лучистыми сиренево-голубыми глазами, озорная и смешливая[98]. Просторные апартаменты Розали, расположенные в доме № 850 по Парк-авеню, стали неофициальной штаб-квартирой всех нью-йоркских музыкантов-«классиков». Конкурсанты должны были представить доказательства существования у них профессионального опыта. Принимала эти свидетельства яркая веселая девушка Наоми Графман, которая два года назад вышла замуж за победителя последнего конкурса, блестящего молодого пианиста Гэри Графмана. Вместе с Наоми сорок восемь пакетов с документами на очередной конкурс принимала дочь миссис Левентритт, также Розали, которая после замужества стала именоваться миссис Бернер. Большинство заявок состояло из нескольких листочков, напечатанных на машинке. Но не заявка Вана: Харви Клиберн собрал целый том – толстый, как телефонный справочник. Его обложку украшала фотография Вана в возрасте шести лет. Страницы книги были заполнены вырезками из газет и другими фотографиями. Здесь были многочисленные статьи о премии имени Г. Б. Дили – ни Наоми, ни Розали о ней даже не слышали. Здесь была полная информация минимум о 24 концертах Вана, которые проходили в самых неожиданных местах: Маскоги (штат Оклахома), Клинтон (штат Миссисипи), Хот-Спрингс (штат Арканзас) и даже Париж (штат Техас). Две женщины на основе представленных материалов делали свои собственные ставки. «Ну, этот должен выиграть»[99], – выпалила Наоми между приступами хохота…
Ван подготовил тринадцать пьес, в том числе три концерта, и много занимался; чтобы выйти на пик формы, он сыграл один концерт в пользу колледжа Шривпорта, другой – для дома престарелых в Ривердэйле, третий – в баптистской церкви «Голгофа». Открытие фестиваля состоялось в зале Steinway Hall в присутствии всей американской музыкальной элиты. На церемонии доминировал во всех смыслах внушительный (рост 193 см) Артур Джадсон, основатель CBS, президент CAMI и менеджер Нью-Йоркского филармонического оркестра. Злые языки объясняли его неизменный румянец постоянными приступами ярости при работе с артистами. Наряду с Селлом и Серкиным в жюри работали дирижеры Димитрис Митропулос и Леонард Бернстайн, пианисты Надя Рейзенберг, Леопольд Маннес и Юджин Истомин. Председателем был Абрам Чазинс[100], строгий, но одаренный музыкальный директор WQXR, радиостанции New York Times.
Ван с растрепанными волосами совершенно очаровал Наоми Графман. Он был так высок и настолько худ, что выглядел еще выше. «И даже не еврей! – удивилась она. – Как странно видеть ковбоя за фортепиано…» Но размышления об укротителе мустангов у Наоми исчезли в тот момент, когда Ван заиграл…
Потом ее мужу позвонил Серкин.
– Ты должен прийти на финал, – сразу взял он быка за рога. – Там есть один замечательный парень, чудесный, невероятно талантливый парень. Его Лист, Шопен, Шуман – это просто великолепно.
– А Моцарта он
Гэри Графман рисует яркий портрет этой главной красавицы нью-йоркского музыкального мира в своей работе «I Really Should Be Practicing». – Garden City, NY: Doubleday, 1981. – Р. 147–149.
Гэри и Наоми Графман, интервью автору книги, 21 августа 2014 года. Если не оговорено иное, все высказывания Графманов цитируются по этому интервью.
Пианист и композитор с удовольствием вспоминал этот эпизод в [VCL, 24–27]. Конкурс состоялся в марте 1954 года, хотя Чазинс пишет, что он проходил осенью.
