изолированы от остальных или находились в больнице, и катастрофа вновь разбередила их плохо зарубцевавшиеся раны. Этот логически напрашивающийся вывод объясняет, почему, даже если обстоятельства получения травмы были одинаковыми, реакция каждого индивида оказывается отличной от других. Когда переживший душевную травму не обретает устойчивость, это вовсе не означает, что он бессилен это сделать или что он решил отдаться своему несчастью. Эта сложность вновь встать на путь развития свидетельствует о его внутренней хрупкости, которая была его отличительной чертой еще до момента получения травмы, в равной степени как и о несостоятельности его окружения. Когда семья не поддерживает человека и истории, связанные с жизнью в социуме, лишь утяжеляют ощущения, оставленные травмой (вследствие брошенности, каких-либо предрассудков или стигматизации), процесс обретения психологической устойчивости оказывается затруднительным: «Дети улиц – монстры. Заниматься ими бесполезно. Их место – в тюрьме». Этот жанр предсказаний, которые сами собой сбудутся, очень дорого обходится обществу в экономическом плане. Солидарность – вот подлинно доброе дело, когда мы знаем, что ребенок, вырванный с улицы приемной семьей, школой или каким-либо ремеслом, обходится обществу намного дешевле, чем взрослый, сидящий в тюрьме. Нисходящая кривая травматических потрясений, связанных со стихийным бедствием или проявлениями человеческой агрессии, не означает, что время делает свое дело, она лишь свидетельствует о том, что жизнь человека, перенесшего травму, начинает возрождаться в новом качестве.
Когда жизнь возвращается
Траектория нового существования, определяющего обретение человеком устойчивости, подвергается влиянию трех факторов, разных по своей природе.
• Структура события, наносящего травму, влияет на содержание этой травмы: после наводнения, разрушающего дом, приводящего к банкротству собственников и гибели нескольких наших друзей, мы ощущаем потрясение в меньшей степени, чем после изнасилования или убийства близкого нам человека. Мы многое прощаем природе, полагая ее невиновной, но очень долго страдаем от травмы, нанесенной нам другим человеком.
• Развитие сюжета до момента катастрофы придает одному и тому же событию определенный вес. Опыт прошлого оставляет в мозгу след, определяющий тип реакции. Если после войны неожиданно взрывается мина, те, кто участвовал в боях, сразу же поворачиваются в правильном направлении, услышав звук взрыва, и неподвижно замирают в укрытии. Те же, кто не имеет в памяти этого следа, во все глаза начинают искать источник взрыва и не умеют прятаться. Так этот приобретенный в результате полученного опыта и проявляющийся на уровне интуиции след может объяснить процесс сенсибилизации, обнаруживаемый при любом событии похожего типа. Иными словами, опыт прошлого объясняет нынешнюю реакцию на какую-либо агрессию.
Поддержка, оказанная когда-то давно, в момент ранее
