каждое утро, вдруг образуется воронка от взрыва и смешанные с машинным маслом куски человеческой плоти валяются в грязи, сам факт того, что ты выжил, кажется ненормальным.
• Стоит ли начинать снова? На этот вопрос нам должен помочь ответить тот, кто не находился рядом с нами в момент взрыва; если он сделает это, мы получим действенную психологическую поддержку: «Вы живы, я могу это засвидетельствовать… мы всё видели, поскольку наблюдали за происходящим извне. И мы можем объективно рассказать вам о том, что произошло, ибо нас не было в эпицентре непредставимого».
Переживший травму начинает с нуля, но теперь ему предстоит двигаться в другом направлении: «Я невредимой выбралась из ада… Возможно, я сошла с ума, сама того не осознавая… Только вы можете рассказать мне… Я сама никогда не упоминаю о произошедшем, общаясь с близкими… Эта психологическая пытка изменила меня».[38]
С самого начала человеческая травма предполагает причинно-следственную связь. Когда происходит стихийное бедствие, мы пытаемся понять, почему извергся вулкан, тряслась земля: «Боги разозлились, они хотели наказать нас за какую-то ошибку, о которой мы даже не знаем. Серия жертвоприношений или искупительных обрядов должна успокоить их гнев и позволить нам возобновить наше былое существование». Но если катастрофа вызвана деяниями человека, то тогда переживший травму и подвергшийся мучениям вынужден признать: «Это меня, именно меня, мою семью хотели взорвать, уничтожить,[39] разрушить мою жизнь». Следовательно, мы должны изучать личность пережившего травму, чтобы оценить те угли устойчивости, которые еще тлеют в нем, но подобным же образом надо исследовать и личность агрессора, дабы понять особенности связи, возникающей между ними. «Армия его страны только что уничтожила мою семью просто потому, что мы оказались в том месте… Он, не колеблясь, заставил меня страдать ради того, чтобы наслаждаться в течение нескольких секунд… Судьбе было угодно, чтобы я убежала; я дала обещание сражаться. Мне нужно понять, как человек вообще может стремиться заполучить для наслаждения мое тело и заодно, ради собственного удовольствия, попытаться уничтожить мою душу?» Попасть под град, побивший урожай, и осознать, что теперь ты обречен на голод, вовсе не одно и то же, что понять следующий факт: группа людей мучает нас и преследует в нас саму суть человеческого. Структура травмы имеет прямое отношение к тому смыслу, который ей приписывается.
Нет никаких сомнений в том, что существуют психологические отношения типа «доза – реакция». Мы не можем утверждать, что, чем сильнее катастрофа, тем большее воздействие на психику она оказывает. Лучше думать так: структура разрушителя находится в определенных отношениях со структурой разрушаемого. Вероятность возникновения психических расстройств будет еще большей, если травма нанесена человеку человеком, причем намеренно, и этот процесс занял длительное время. О структуре разрушаемого тоже надо сказать особо. Если речь идет о ребенке, то коварная
