поступить? Какая муха ее укусила? Она со злостью упомянула о каких-то проблемах, которыми Эля с утра до вечера грузит свою подругу… Стоп! О чем был последний разговор, когда возвращались из школы? Так… Сначала обсуждали, что наденут на школьную дискотеку, затем поговорили о новом сериале, потом…
Неужели? Вольно или невольно, но все их разговоры сводились к одной и той же теме – Элиной несчастной любви. Любое слово, сказанное Столбовым, любой его жест и взгляд не оставались без внимания. Она скрупулезно анализировала поведение возлюбленного, и делала это вслух, вовлекая подругу в свои рассуждения и посвящая во все тонкости сердечных мук.
Господи, неужели именно эти разговоры набили оскомину бедной Дашке? Выходит, она, Эльвира, тупая идиотка, так оглохла и ослепла от любви, что уже просто вынесла мозг своей подруге.
Пока шла от станции метро до девятиэтажки, где жила с родителями, бабушкой и младшим братом, Эля ругала себя последними словами, а потом поклялась, что больше никогда не будет доставать подругу своей личной жизнью.
Дома ее, похоже, никто не ждал. Сын уткнулся в компьютер, муж, как обычно, лежал на диване и смотрел спортивную передачу.
– Вы хоть поужинали? – проходя через гостиную, проронила Лида.
Никто и не подумал отвечать.
Хмыкнув, она закрылась в спальне, села за туалетный столик, уставилась на свое отражение в зеркале.
«А чего ты ждала, – мысленно спросила она себя. – Ты же их совсем забросила. Вот они и одичали, каждый живет сам по себе». Раньше хоть поругаешься с мужем, выслушаешь от него пару-тройку «комплиментов», какая-никакая жизнь, а теперь просто мертвое болото. Пустота. И сын хорош. Критиковать научился, а доброго слова не дождешься.
В глубине души ее грызла совесть. Она ищет для себя оправданий. Грешница! Как не стыдно обвинять близких, когда сама совершаешь несравнимо более страшные деяния. В Средние века таких, как она, живьем зарывали в землю…
Вот и Женька припомнил ей библейский сюжет. Но что он имел в виду? Что она кается, как Магдалина, или грешит, как она? Неужели он считает ее распутницей, бегущей к мужчине по первому зову?
Словно кто-то сунул ей за шиворот горсть снега. Стало так холодно, так мерзко на душе, что появилось естественное желание немедленно залезть в горячую воду.
Приняв ванну, она прошла на кухню, налила чаю, села в отрешенной задумчивости за стол. Уйдя в свои мысли, не слышала, как пришел муж.
– Лида, нам надо поговорить, – сказал он тихим, безжизненным голосом.
– У меня нет сил на ругань, – не поднимая головы, возразила она, в душе уже готовая к очередной ссоре.
– Нет, ты не поняла. Я не собираюсь ругаться, – все так же тихо и невыразительно, словно читая эпитафию на чужом памятнике, произнес Александр.
– Ты о чем? – удивилась Лида и посмотрела на мужа.
Его мертвенно-бледное, неподвижное, похожее на гипсовую маску лицо напугало ее, моментально вывело из задумчивого состояния.
– Я о нас с тобой.
