Мамае, вступившего на службу к литовскому князю Витовту. Там, в литовском великом княжестве, род Глинских соприкасается с традициями европейской культуры с её утонченной галантностью, зародившейся под воздействием плодотворных идей гуманизма. Михаил Глинский, родной дядя Елены Васильевны, кичится своим рыцарским прошлым, чуждым, абсолютно неприемлемым для хоть и своевольных, но все-таки истинно русских московских князей и бояр, службой Альбрехту Саксонскому, затем императору Максимилиану, которая протекала в прекрасной Италии, что истинно русским московским князьям и боярам представляется как измена и грех, ещё более кичится сердечным приятельством с польским королем Александром, правда, ныне покойным, который Московскому великому княжеству был непримиримый, истинный враг.
Елена Васильевна, по всей вероятности, воспитана в духе европейской галантности, куртуазности, служения музам и танцам, не ведомым обособленной, замкнутой, своеобычной Русской земле. Во всяком случае, она резко выделяется при довольно строгом и мрачном дворе московских великих князей и умеет понравиться, кому хочет и когда захочет понравиться. Наследница авантюристов, искателей приключений, рыцарских поединков, нашествий и грабежей, она особенно выделяется своим пренебрежением, своим полным непониманием обычаев и нравов страны, которая её приютила, так что все понимают, не могут не понимать, что она способна совершать самые неожиданные поступки, и благочестивым, почитающим превыше всего старину московским умам такая способность должна представляться поистине опасным грехом.
Многие говорят, что чертовка вскружила седую голову великого князя, чуть ли не околдовала его. Может быть, и вскружила, но если и вскружила, то самую малость. В день бракосочетания ей всего-навсего около тринадцати лет, в крайнем случае не больше пятнадцати, предельный возраст для невесты московского государя, она ещё слишком юна, как ни рано созревают женщины того скоротечного времени, чтобы кружить головы, околдовывать и соблазнять.
Да великие князья и не женятся по любви, Василий Иванович вступает в привычный, расчетливый, династический брак. Подобно митрополиту Даниилу, подобно подручным князьям и боярам, он не может не понимать, что скорей всего умрет прежде, чем его наследник встанет на ноги и собственной рукой сможет смирить своих всегда готовых к мятежу князей и бояр. На кого он оставит его, кто возьмется поддержать его мудрым советом, опытом воина, полком и мечом?
Великий князь Василий Иванович давно раскусил, что его окружение далеко, себе на беду, от сплоченности, от единства интересов и устремлений. У него под рукой стародавнее московское боярство, уходящее корнями во времена основания заштатного Московского княжества, потомки удельных и великих князей, ведущих свое родословие если не от самого Рюрика, то по меньшей мере от Владимира Мономаха, да ещё литовские выходцы, которые считаются родством с Гедемином. Мало того, что все три сорта
