style="font-size:15px;"> – Здесь я, батько, – откуда ни возьмись, появился молодой казак.
– Принеси посулы боярину – те, что я приготовил для него, и проводи потом до коня.
Разин и Львов встали, направились к мосточку, что вел со струга. На прощание Степан сказал князю:
– Семен Иванович! Если что там затеет астраханский воевода Прозоровский, сообщи, пошли верных людей.
Ничего не ответил князь, промолчал, но Степан без слов понял, что воевода согласен ему помогать.
Львов понравился Разину своей степенностью, внутренней силой, ненавистью к Прозоровскому, которую атаман почувствовал. А также ощутил он затаённую в душе князя обиду на московских бояр. Это их объединяло. Хотя о том, что их сближало, не было сказано ни слова.
Уносил славный атаман в душе не только тепло и жалость к простым людям, а также надежду и веру, что он еще вернется в Астрахань, раз здесь ждут его как защитника и избавителя.
Только город скрылся из виду и казаки почувствовали, что воеводы далеко, а они теперь единственные хозяева на Волге, потребовал атаман на свой струг Леонтия Плохого. Сидел Разин в кругу своих есаулов, пил вино за удачный поход. Казаки горланили разудалые песни. Но, как только подвели к атаману сотника, все смолкли. Степан долго в упор смотрел на своего провожатого, затем велел налить служилому чарку лучшего вина.
Небольшого роста, коренастый, добродушный лицом и по складу характера, стрелец Леонтий был наделен опытом жизни и умом. Он понимал, что сейчас от его поведения зависит, может быть, жизнь его и пятидесяти стрельцов. Поэтому, держа чарку в руке, Леонтий низко поклонился атаману и его есаулам и крикнул:
– За славного атамана Степана Тимофеевича!
Грозное лицо Разина изменилось, он широко улыбнулся:
– От бес, сотник, угодил все-таки атаману! А я уж хотел тебя в воду сажать. Больно крепко обидел меня Прозоровский! Да ладно уж – бог с ним! Садись рядом со мной – гулять будем.
Данило, брат Анны Герлингер, с разинским войском в стругах не поплыл, а по приказу воеводы Прозоровского был оста – влен на время в Астрахани, чтобы получить новые указания на тайное дело против казацкого атамана. Разговор Данилы с воеводой и дьяком Игнатием состоялся вскоре после ухода казаков из Астрахани, в приказной палате.
Прозоровский сидел в кожаном кресле, полузакрыв глаза, как бы дремал.
Дьяк сказал:
– Слава тебе, Господи, черт унес этих казаков, как будто камень свалился с души.
Князь встрепенулся, перекрестился на образа, взволнованно произнес:
– Пронес Господь нечистую силу над нашими головами. Чтоб их там черти съели, этих проклятых воров и изменников. Боюсь я, как бы на Волге, без хорошего догляда, не взялся супостат за старое.
Данило сидел рядом с дьяком Игнатием на дубовой лавке, опустив голову, вслушивался в речи дьяка и воеводы. За поседнее время он осунулся, потерял бравый вид, померкла в глазах наглая дерзость. Берясь за тайное дело против Разина, он и
