href="#c_87" type="note">{87}. На этот раз против выступили не только американцы, но их европейские союзники: «Такой компромисс неприемлем ни в коем случае»{88}. Каждый хотел получить свою долю германского наследства.
В январе 1919 г. Хауз фактически отрицал распространение союзнических обязательств на свою страну: «Все свидетельствует о том, что союзники все больше утверждаются в своем намерении не возвращать нам денег, к оторые мы дали им взаймы. И во Франции и в Англии приходится слышать доводы, что мы должны полностью уплатить свою долю в общем военном долге союзников, что мы должны были вступить в войну гораздо раньше и что их борьба являлась также и нашей борьбой. Что касается меня, то я с этим никогда не был согласен. Я всегда считал, что Соединенные Штаты достаточно сильны, чтобы самим позаботиться о себе; мы никогда не боялись немцев, и мы бы не стали их бояться, даже если бы Франция и Англия были опрокинуты»{89}. Американцы превращали мировую войну, в которой они на словах приняли участие во имя торжества демократических принципов, на практике в сверхвыгодный бизнес на европейской крови.
Между тем европейские союзники все резче настаивали на аннулировании военных долгов; по словам Дж. Кейнса разразилась настоящая «межсоюзническая долговая война»{90}. Сам Кейнс утверждал, что эти военные долги «не соответствуют человеческой природе и духу века»{91}. В мае 1919 г. Кейнс выдвинул план «Оздоровление европейского кредита», по которому участники войны прощали друг другу свои военные долги[16]. Хауз тогда с тревогой писал президенту «Если мы не добьемся урегулирования расчетов… то несомненно, что нам не удастся полностью взыскать следуемые нам долги и также несомненно, что мы навсегда станем ненавистны тем, кому мы предоставили займы»{92}. «Не кажется ли вам… целесообразным, – продолжал Хауз, – предупредить наш народ о том, чтобы он не ожидал полной уплаты долгов Антанты? Не следует ли подать мысль, что значительная часть этих заимок должна рассматриваться как доля неизбежных наших военных расходов и не лучше ли было бы нам, а не нашим должникам, предложить урегулирование расчета? Если уже делать, то лучше делать это с beau geste»{93}.
Уже к середине 1919 г. Э. Хауз однозначно приходил к выводу, что разоренные войной европейские страны просто физически не смогут покрыть своих долговых обязательств. Требование возврата долгов, по его мнению, привело бы их к банкротству, которое отразилась бы на кредиторах не менее пагубно, чем на должниках{94}. Поэтому в обмен на снижение репарационных претензий союзников в Германии Хауз предложил списать часть их военных долгов Америке. При этом он подчеркивал, что делает это «не потому, что на Соединенных Штатах лежали какие-либо моральные обязательства, а просто исходя из принципа, что с деловой точки зрения долги, которые нельзя взыскать, благоразумнее списать»{95}. Была и другая причина подталкивавшая Хауза. По его словам, над европейскими странами «навис огромный долг, проценты по которому можно
Gerald Feldman, The Great Disorder. Politics, Economics and Society in the German Infation, 1914–1924. (Oxford: Oxford University Press, 1977), p. 333. (Препарата Г…, с. 179).
Дневник Хауза, 4 января 1919 г. (Хауз…, т. 2, с. 528)
Keynes J.M…, p. 269.
Keynes J.M…, p. 264.
С практической стороны позиция Лондона объяснялась безнадежностью возврата его собственных военных кредитов. Союзники были должны Великобритании 1,7 млрд. ф. ст., однако они были слишком разорены войной, чтобы иметь возможность покрыть их. Наиболее определенной в этом плане была позиция большевиков, которые придя к власти, аннулировали все долги царского и Временного правительств, на которые приходилась почти половина военного долга союзников Великобритании. Доля же германских и прочих репараций приходящаяся на так же разоренную войной Англию, не покрывала потерь, связанных с выплатой ее собственного долга США, который составлял 0,86 млрд. ф. ст.
Хауз Вильсону, 30 сентября 1919 г. (Хауз…, т. 2, с. 725–727)
Хауз Вильсону, 30 июля 1919 г. (Хауз…, т. 2, с. 721–722)
Хауз Вильсону, 30 сентября 1919 г. (Хауз…, т. 2, с. 725–727)
Хауз…, т. 2, с. 527
