в гасконской провинции. Следовательно, я баск. Я имел честь служить юнгой и матросом под командой Сюффрена, когда попал в плен к англичанам. Они отправили меня в Индию, где я стал работать на кофейных плантациях, что мне, однако, не слишком удавалось. Вот потому-то я, как и наш друг Эвель, решил следовать за маркизом в тот же день, как он предложил нам бежать вместе с ним. Теперь, когда ты знаешь, кто я такой и откуда, ты не сделаешь больше глупости и не станешь меня считать уроженцем другой страны. Я тебе докажу, что существует большая разница между баском и марсельцем.
Виль скромно выслушал эту несложную автобиографию.
– Но, – начал баск, – ты ждешь от меня, чтобы я рассказал тебе, каким образом мы спаслись. Это не будет особенно пространно, тем более что ты знаешь, пожалуй, столько же, сколько и я, так как ты последний упал на дно лодки. Все четверо мы лежали в обмороке под знойными лучами солнца и готовы были мирно перейти в другой мир, как вдруг что-то толкнуло меня; боль была настолько сильна, что я проснулся. Я встал и увидел массу паривших птиц, окружающих шлюпку; они могли бы поглотить всех нас в какие-нибудь четверть часа, если бы мы были уже мертвыми, но мы были живы. В тот момент, когда я закричал, вся эта стая поднялась с криком; я увидел, что из моей левой ноги сочилась кровь, хорошо еще что злой хищник схватил меня за ногу, а не выколол мне глаз своим клювом, который был очень крепок. Птица вырвала из ноги порядочный кусок мяса. Правда, я и так плохо держался на ногах, но все же постарался встать; то, что я увидел тогда, придало мне больше силы. В четверти мили от нас стояло большое судно, с него спустили шлюпку, которая быстро подвигалась к нам с восемью гребцами. У меня не было времени ничего сообразить, и я даже не мог этого сделать, так у меня кружилась голова. Скоро шлюпка подъехала к нам, два матроса вошли на нашу палубу и принялись меня расспрашивать. Но у меня язык был совершенно парализован, а потому я не мог промолвить ни слова, только какие-то хрюкающие звуки, так что расспрашивавший меня матрос сказал другому на хорошем французском языке: «Бедный парень очень болен. Он идиот, совершеннейший идиот». – «Быть может, это произошло от солнечного удара, – отвечал другой, – ведь это часто случается, и мне не раз приходилось наблюдать подобные случаи». Тогда он подошел ко мне и объяснил знаками, что хочет помочь мне перейти в лодку, которая стояла рядом с нашей шлюпкой. Два других матроса подошли к своим товарищам, и вас всех перетащили из шлюпки в лодку большого судна. Когда наступила очередь господина де Клавалльяна, один из матросов, самый старший, посмотрев на него внимательно, воскликнул: «Матерь Божья! Да ведь это наш лейтенант!» Когда всех нас пересадили в лодку, нашу шлюпку взяли на буксир и направились на веслах к большому судну. В это время один из матросов дал мне выпить немного вина с водой, сказав мне при этом со смехом: «Возьми-ка, матрос, прополощи себе горло, это придаст тебе мужества!» Он был совершенно прав, мне стало гораздо лучше. Более двух суток, как у меня не было во рту ни капли пресной воды, а теперь мне дали хорошего французского вина! Я выпил два стакана, и у меня развязался язык. Все матросы были крайне удивлены, когда я заговорил. «Так он вовсе не идиот?» – заметил
