Арлекина умерла жена…
Но быть артистом – это тяжкий долг.
Билеты проданы, а значит, шоу быть.
От плачущего мима что за толк!
И, стиснув зубы, он пошел смешить.
Колпак шута прикроет седину.
И пусть хохочет громко зал над ним.
Он будет представлять ее одну.
В первом ряду.
А слезы спрячет грим…
Осенняя элегия
Дождем размыт осенний горизонт.
За капель пеленой всё видится нечетко.
По лужам ты спешишь летящею походкой,
Держа небрежно над собою зонт.
Тебя мой грустный провожает взгляд,
А ты об этом даже и не знаешь.
Не знаешь и о том, что мне напоминаешь
Ту, что я бросил много лет назад.
И вновь передо мной ее глаза:
Зрачки, расширенные, словно от удушья,
В тот миг, когда я мимоходом, равнодушно
Свои слова жестокие сказал.
И сжалась она резко, как зверек,
Потом застыла, верить не желая
И словно до конца не понимая,
Что я любви своей не уберег.
И помню я, что плечи ее сжал,
Встряхнул и крикнул: «Я тебя бросаю!»
Она ж смотрела кротко, как святая,
Лишь побледнел совсем лица овал.
Я повернулся резко к ней спиной
И прочь пошел… Что стало с ней? Кто знает…
Как нынче всё тот день напоминает!
Тогда ведь тоже дождь стоял стеной…
Ну почему вернулось вдруг вчера?
Со мной все чаще это происходит:
Всё, что забылось, прочно стерлось вроде,
Вновь вспыхивает углем от костра.
И понял вдруг я: как же я устал,
Как много б изменил, коль было б можно!..
И, словно утешая осторожно,
Мне желтый лист на волосы упал.
Шотландская баллада
Там, где могучий дуб шумит,
И где река с названьем Твид
Проносит воды мимо,
Тому назад уж много зим
Встречалась с Вилли я моим,
Гуляла я с любимым.
И он средь солнечного дня
Так жарко обнимал меня —
Мой милый, добрый Вилли!
Не знала я, что видят нас.
Глаза чужие каждый раз
Из-за кустов следили.
Однажды милый мой спешит
На встречу нашу к речке Твид
И говорит мне Вилли:
«Идет война. Король Макбет
Войска сбирает вновь себе —
Ведь прежние разбили.[1]
И лэрд наш в рекруты меня
Отправит через два-три дня.
Скажи мне
