зорьки.
Когда прощанья час настал,
Мой Вилли ласково сказал:
«Джен, уходя в солдаты,
Тебе речных жемчужин нить
Хочу сегодня подарить.
Не забывай меня ты.
Я сам собрал те жемчуга
На Твида милых берегах.[2]
Носи их, не снимая.
И шейку белую твою,
Пока я буду там, в бою,
Они пусть обнимают».
Я вереск белый сорвала
И Вилли ветку подала:
«Предвестник он удачи.[3]
На шапке ты его носи.
Он защитит и даст он сил —
Вот что подарок значит».
Ушел мой Вилли воевать.
Пришлось его мне долго ждать.
Промчалось быстро лето.
Сменилась осень уж зимой,
Но милый не спешит домой.
Пропал мой Вилли где-то.
И вот под вечер в декабре
Вдруг конский топот во дворе.
К двери бегу встречать я.
Неужто друг с войны пришел?
Но это лэрд наш, Кайл Мак-Кол
В богатом входит платье.
«К тебе я, Джен, со сватовством.
Хочу ввести тебя в свой дом.
Скажи лишь «да», красотка!» —
«Благодарю я вас за честь,
Но у меня жених уж есть»,-
Ответила я кротко.
«Кто он?» – «То Вилли, конюх ваш.
Его люблю». – «Всё это блажь!
Убит он в Абердине.
Макбет ту битву проиграл.
Гонец об этом рассказал.
Свободна ты отныне!»
И сердце боль пронзила вдруг.
Так он погиб, мой милый друг!
Не ждать его мне боле!
Его мой вереск не сберег,
И храбро воин мой полег,
Сраженный в чистом поле.
А Кайл Мак-Кол всё ближе льнет:
«Жених твой уж в земле гниет.
Нет твоего солдата!
Давно тебя я полюбил
И даже за тобой следил
У речки Твид когда-то.
Про Вилли знал уже тогда.
Его, чтоб сгинул без следа,
Отправил воевать я.
Забудь его ты, стань моей».
И, распаляясь все сильней,
Схватил меня за платье.
Прижал меня к своей груди.
Но я сказала: «Уходи!
Дай мне оплакать горе».
И лэрд ответил: «Хорошо».
Но, перед тем, как он ушел,
Сказал: «Вернусь я вскоре».
Рыдала я немало дней,
Но сердцу было лишь больней.
Стал белый свет немилым.
А Кайл Мак-Кол не отступал:
Всё под венец меня он звал,
И
