сверки, отговорки.
Мой день пролился теплым молоком
По устричной едва открытой створке.
Запястья давят ловкие часы,
Впиваясь в кожу ремешком из стали.
Ты бросил мое сердце на весы…
Вчера о нас в газетах написали.
Ты непременно станешь лучше всех,
Смакуя популярность как ириску.
И позабудешь как звучал мой смех,
Мои стихи, признанья и записки.
И будешь прав: пора сжигать мосты,
Я не хочу купаться в равнодушье…
И не сумею стать такой, как ты хотел -
Пушистой и послушной.
Ты можешь не прощаясь уходить -
Тебе я позволяю слишком много.
Я обещаю больше не звонить,
И не просить твоей любви у Бога.
Томас
Бедный стареющий Томас – его, как всегда подводят зрение,
Слух, а порой даже мысли и сны.
Томас уже сто лет никуда не выходит –
Какое там, тут бы просто дожить до весны.
В Апреле его день рождения, возможно,
Приедут в гости друзья…
Те, кто остался жив, их по пальцам уже сосчитать.
Томас глядит в окно и в глазах его только усталость,
Но он твердит себе: мне не пора, не пора еще умирать.
Бетти еще звонит каждое Воскресенье,
все обещает приехать.
Ей бы давно нарожать ему внуков, но она
Только и думает, что о карьере.
Если ее послушать – личная жизнь работе помеха,
Говорит, я все это видела лично,
На мамином, мол, примере.
А разве он делал Джулию такой уж
несчастной и незаметной?
Ну, попивал, ну, иногда давал волю гневу…
Когда он ее впервые встретил
Джу была страшной кокеткой,
Но как-то сникла с годами,
Особенно после гибели старшего – Сэма.
Томас прикуривает сигарету дрожащими пальцами,
Ноги уже не держат, пора отправляться в кровать.
Ночь совершенно бесшумно на город пустой опускается.
Нет, не пора, не пора мне еще умирать.
Сангрия
Сангрия полощется в стакане,
На ветру топорщится футболка.
Что-то сотворяет лето с нами,
Лепит нас, разламывает колко.
Видно. Мы расстанемся врагами,
Страшно быть влюбленными так долго…
Что-то сотворяет лето с нами,
Стягивай, скорей, свою футболку.
***
Утро скромнее ночи,
но и в нем бывает не до веселья,
стул упирается в копчик,
ты запретил мне любить Воскресенья.
И
