кивнул Иванов. – Позвольте спросить… Какие у вас отношения с супругой?
– Хорошие, – ответил я решительно, затем спохватился. – То есть, нету жены у меня.
– Хм, – Иванов поправил очки, хотя они, казалось бы, и без того сидели у него на переносице идеально ровно. – А с кем, позвольте полюбопытствовать, живёте?
– Один, – ответил я. – Ну, то есть, комнату снимаю.
– Насколько у вас тяжёлая работа?
Он тщательно выговаривал слова, и я обратил внимание на то, какие ровные, плотно сбитые, у него зубы. Их белизна особо отчётливо выделялась на фоне усов и бороды. Я мысленно ощупал свой рот языком. Язык можно было, не размыкая зубов, высунуть наружу в четырёх местах. Частокол был сплошь дырявым. Больше всего удручал меня, однако, сколотый передний резец, который был виден всегда, стоило мне улыбнуться или заговорить, как, к примеру, сейчас.
– Не тяжёлая, – ответил я. – В офисе.
– Неприятности на работе? – уточнил Герман Иосифович. – Конфликты?
– Нет, всё хорошо.
Иванов нахмурился, сложил губы трубочкой, а руки в перчатках соединил в замок и сидел так, смотря сквозь меня, несколько секунд. Я поневоле задумался, почему он сидит в перчатках. Может быть, раньше он был проктологом. Или простату часто массировал пациентам. А привычка осталась…
– Ну что же, – сказал он. – Предлагаю вернуться к этому позже. Вы можете рассказать какой-нибудь наиболее характерный случай, когда вам не удалось себя сдержать?
– Да, – я мгновение поколебался, что выбрать, но последнее происшествие было ярче всего, и я рассказал. – Пару дней назад ехал в метро. Выходил из вагона, шёл не спеша к выходу со станции, думал о чём-то. Какая-то женщина с детьми, что ли, или с сумками… Нет, с детьми. Ноги были, помню. Она бежала в этот поезд, который должен был отойти. Наткнулась на меня и ругнулась как-то…
– Как именно? – поинтересовался Иванов.
– Не помню, – ответил я. – «Что встал, дебил», кажется. Или «пропусти, урод». Или «сука». Не помню.
Я замолк.
– Ну, что же вы? – поторопил меня Иванов. – Продолжение истории будет?
– Да, – согласился я, подумав. – Я разозлился. Закричал, замахнулся рюкзаком, погнался. Она испугалась, побежала. Но я развернулся и ушёл.
– А дети где в это время были? – спросил Иванов, продолжая меня разглядывать.
– Какие дети? – не понял я. – Не было никаких детей.
– А что же вы такое кричали, – уточнил Иванов, – когда за ней гнались?
– Не помню, – пожал я плечами. – Кажется, «заткнись». Или «убью». Какая разница?
– Вы действительно хотели её убить? – Иванов оторвал взгляд от меня и, растопырив свою правую руку, принялся разглядывать обтянутые резиной пальцы.
– Наверно, – кивнул я. – Но у меня бы смелости не хватило. Хотя я сильно злился… Может, и хватило бы.
– А
