с ней делать?
– Положить в свинцовый гроб и зарыть в землю. Она вся состоит из радиоактивных элементов. Люшин облучился, когда пытался ее исследовать.
– Скажите, – спросил я, помолчав, – Алексей Николаевич очень на меня сердится?
– Очень.
– А вы?
– Убить готова! К счастью, вас сегодня отправят в город.
Я подождал, пока за ней закрылась дверь, расстегнул на груди рубашку и поглядел на левое плечо… Там были четыре глубокие ссадины… Вероятно, я поранился, когда упал.
В атолле
Мы все стояли на берегу и смотрели на удаляющийся «Альбатрос». Он был уже так далеко от нас, что я не мог рассмотреть, есть ли на палубе люди. Потом из трубы появилось белое облачко пара, а спустя несколько секунд мы услышали протяжный вой.
– Все, – сказал папа. – Теперь мы можем сколько угодно играть в робинзонов: у нас есть настоящий необитаемый остров, хижина и даже Пятница.
Это было очень здорово придумано – назвать толстого, неповоротливого робота Пятницей. Он был совсем новый, и из каждой щели у него проступали под лучами солнца капельки масла.
– Смотри, он потеет, – сказал я.
– А ну, кто быстрее?! – крикнула мама, и мы помчались наперегонки к дому. У самого финиша я споткнулся о корень и шлепнулся на землю, и папа сказал, что это несчастный случай и бег нужно повторить, а мама спросила, больно ли я ушибся. Я ответил, что все это ерунда и что я вполне могу опять бежать, но в это время раздался звонок, и папа сказал, что это, вероятно, вызов с «Альбатроса» и состязание придется отложить.
Звонок все трещал и трещал, пока папа не включил видеофон. На экране появился капитан «Альбатроса». Он по-прежнему был в скафандре и шлеме.
– Мы уходим, – сказал он, – потому что…
– Я понимаю, – перебил его папа.
– Если вам что-нибудь понадобится…
– Да, я знаю. Счастливого плавания.
– Спасибо! Счастливо оставаться.
Папа щелкнул выключателем, и экран погас.
– Пап, – спросил я, – они навсегда ушли?
– Они вернутся за нами, – ответил он.
– Когда?
– Месяца через три.
– Так долго?
– А разве ты не рад, что мы наконец сможем побыть одни и никто нам не будет мешать?
– Конечно рад, – сказал я, и это было чистейшей правдой.
Ведь за всю свою жизнь я видел папу всего три раза, и не больше чем по месяцу. Когда он прилетал, к нам всегда приходила куча народу, и мы никуда не могли выйти без того, чтобы не собралась толпа, и папа раздавал автографы и отвечал на массу вопросов, и никогда нам не давали побыть вместе по-настоящему.
– Ну, давайте осматривать свои владения, – предложил папа.
Наша хижина состояла из четырех комнат: спальни, столовой, моей комнаты и папиного кабинета. Кроме того, там была кухня и холодильная камера. У папы в кабинете было очень много всякой аппаратуры и настоящая электронно-счетная
