личных вопросов, Торп, будь то для печати или нет.
– Я упрямый человек, Ливи.
– Не хвастайтесь. Это вас не украшает.
Он переплел ее пальцы со своими, медленно поднял их соединенные руки и задумчиво стал рассматривать.
– Подходят друг другу, – он улыбнулся странной улыбкой. – Я так и думал.
Это было необычно. Он не пытался ее соблазнять, хотя она почувствовала токи желания; он не бросал ей вызов, хотя в ней пробудился дух сопротивления. Он не делал выводов, которые она могла бы оспорить. Он просто констатировал факт.
– Мы не опоздаем? – подавляя смущение, спросила Ливи.
Он неотрывно смотрел ей в глаза, но у нее появилось странное ощущение, словно его взгляд снимает все покровы. Она могла поклясться, что он видит ее всю как есть, вплоть до серповидной крошечной родинки под левой грудью.
– Торп. – Она явно испугалась. – Не надо.
Она была задета. Он это видел, чувствовал. Задета как-то особенно чувствительно. Он немного удивился, вспомнил о своем намерении не торопиться и, взяв ее за руку, пошел к выходу.
Яркий свет. Музыка. Изысканная обстановка. «Сколько же раз я бывала на приемах, – подумала Ливи. – Что отличало этот прием от сотен других? Политика».
Это был свой особый мир, узкий, замкнутый. Вас назначали или избирали, но вы всегда оставались открытой мишенью для прессы и были вечно уязвимы из-за ее влияния на общество. Удар можно было получить с любой стороны. Главным здесь были личности участников, утверждение имиджа. Ливи знала в этом толк.
Сенатор, потихоньку жевавший паштет, принадлежал к либералам. У него были современная мальчишеская стрижка и открытое, простое лицо. Ливи порылась в памяти – ага, сенатор обладает весьма острым умом и отчаянным честолюбием.
Ливи узнала корреспондента влиятельной вашингтонской газеты. Он непрерывно пил. Кажется, он одолел уже пять порций виски глазом не моргнув, но по-прежнему цеплялся за стакан, как утопающий за спасательный круг. Она узнала симптомы, и в ней шевельнулась жалость. Если он еще не пил с утра натощак, то скоро начнет.
– Каждый реагирует на трудности по-своему, – прокомментировал Торп, заметив, куда направлен ее взгляд.
– Это верно, – сказала Ливи.
Торп предложил ей стакан вина. Она рассеянно взяла его, продолжая разглядывать толпу.
– У меня была подруга, которая работала в газете в Остине. Она говорила, что газеты дают информацию для думающих читателей, а телевидение только показывает картинки.
Торп закурил сигарету.
– И что вы ей ответили?
– Ну что тут скажешь? Реклама везде одинакова. – Ливи улыбнулась, вспомнив свою строгую приятельницу. – Я говорила, что телевидение более непосредственно, она же утверждала, что газеты более аналитичны. Я указывала, что телевидение дает зрителю возможность увидеть событие, она доказывала, что печать позволяет читателю подумать. – Ливи пожала плечами и пригубила холодное сухое вино. – Наверное, мы обе были правы.
– Когда я учился в колледже,
