Давным-давно она работала уборщицей в том самом доме ребёнка, где я был обнаружен. В тот раз, когда я явился туда в тринадцать лет, одна воспитательница между делом обмолвилась, что ходил слух, что Клара Денисовна видела ту самую женщину (вероятно, мою мать, в чём я теперь почему-то нисколько не сомневался), которая и положила меня тем холодным утром на крыльцо. Тогда я не придал этой информации особого значения, хотя и пришёл туда именно за чем-то подобным. Слухи – они и есть слухи. Так решил я тогда.
Но шли месяцы, и всё менялось с колоссальной быстротой. То, что раньше было неважным, теперь становилось судьбоносным. Когда я снова вернулся в дом ребёнка, мне сообщили, что Клара Денисовна давно на пенсии. Разузнав её адрес, я вскоре обнаружил, что квартиру свою она продала и уже лет семь как переехала в близлежащий к городу посёлок (или село). Но вот в какой именно – никто не знал. А поскольку их в округе было порядка двадцати-тридцати штук, искать её пришлось в каждом.
Долгая осада телефонных справочных служб результатов не дала. И к моменту поступления в колледж моё стремление достигло критической массы. Несколько раз в неделю, в шесть утра, я отправлялся на остановку или вокзал, садился в автобус и катил в новый посёлок или село. Там первым делом шёл в местную администрацию. Врал, что прихожусь племянником Кларе Денисовне. Иногда меня сразу посылали. Иногда водили по кабинетам каких-то начальников, где мне приходилось придумывать историю о том, что я ищу свою тётю.
Но ни в одном из посёлков Клару Денисовну найти я так и не мог.
Менялись месяцы. На поиски уходило много времени. Это стало причиной моей низкой успеваемости в учёбе. К тому же техническая специальность так и не захотела впускать меня в свои приземлённые владения. И я с непомерным трудом держался на плаву среди ещё не отчисленных двоечников.
Вскоре стало случаться так, что я не появлялся на парах целую неделю. Потом – ещё дольше. На звонки старосты отвечать перестал. Вскоре они и сами прекратились.
Мне нужно было найти маму.
Во мне зарождался хаос. И я знал, что уже не в силах его остановить. Знал, что однажды он хлынет слишком мощным потоком. Я перестал многое понимать. А именно – смысл всего происходящего. Нет, правда, я не понимал вроде бы простых вещей! Зачем люди куда-то идут? Зачем так часто делают беспечный вид, ведь прекрасно понимают, что в любой момент может начаться война или какая-нибудь революция или террористический акт? Ведь может же! Столько в раз в истории людей такое случалось.
«ПОЧЕМУ ЛЮДИ ИГНОРИРУЮТ ЭТО?!» – я категорически не понимал.
По телевизионным новостям то и дело транслировали кадры с мест катастроф, убийств, аварий. Демонстрировались кровь. Слёзы. Страдания. Слова горечи и сожаления… От этого всего на душе мне становилось всё тяжелее.
Я смотрел на окружающих и не мог уяснить: почему они все делают вид, будто всё в порядке, если понимают, что живут в наиопаснейшем мире? Что ими движет? Почему они такие спокойные? Или, может, просто хорошие актёры? Почему каждый день просыпаются и продолжают делать то, что они
