меня осенило. Почему бы не побаловать их историей о приключениях хорошенькой маленькой девочки, которая живет одна-одинешенька в шикарном отеле посреди Нью-Йорка? Решено! Я принялся рассказывать, и история эта, чего я не мог предвидеть, растянулась на несколько недель.
Само собой разумеется, они захотели, чтобы я подавал им это блюдо каждый раз, когда мы садились за стол, а не только на обед. Но я мгновенно дал отпор. Я сказал, что если они будут вести себя прилично – что за мерзкое выражение! – тогда я буду продолжать рассказ каждый вечер, за обедом.
– Правда, каждый вечер? – спросил Тони с непонятным волнением.
– Да, каждый вечер, – повторил я. – То есть если будете вести себя прилично!
Паиньками они, конечно, от этого не сделались. Да и какие дети способны на такой подвиг. А я, конечно, не рассказывал каждый вечер, как обещал, но не потому, что они плохо себя вели.
История всякий раз обрывалась в тот момент, когда Кама нажимала кнопку лифта. По какой-то причине этот лифт – полагаю, в «Сент-Регисе» есть лифты! – заинтриговал их больше, чем любая другая деталь моих описаний мест, где происходили события, и самих событий. Иногда подобный интерес к лифту раздражал меня, потому что история продвигалась все дальше и я гордился тем, какие невероятные ситуации придумываю. Тем не менее всякий раз приходилось начинать с того, что Кама нажимает кнопку лифта.
(«Пусть она опять поедет на лифте, папочка!»)
Но одного они никак не могли постичь – как это Кама, которая была просто маленькой девочкой, сама со всем справлялась в таком огромнейшем городе, как Нью-Йорк. Конечно, я же и заронил в них сомнение, расписав, как выглядит Нью-Йорк с высоты птичьего полета. (Тони никогда не был дальше Монтерея, а Вэл лишь однажды побывала в Сан-Франциско.)
– А много людей в Нью-Йорке, папочка? – не уставал спрашивать Тони.
На что я не уставал отвечать:
– Миллионов десять, наверно.
– Это очень много, да? – делал он предположение.
– Еще бы! Ужасно много! Тебе до стольких не сосчитать.
– Спорим, там сто миллионов людей, в Нью-Йорке? Тыща миллионов миллионов!
– Точно, Тони. Ты выиграл.
Тут вмешивается Вэл:
– А вот и не выиграл. Нету там ста миллионов людей, в Нью-Йорке, правда, папочка?
– Ну конечно правда!
И, чтобы положить конец спору…
– Послушайте, никто точно не знает, сколько народу живет в Нью-Йорке. Можете мне поверить. Так на чем мы все-таки остановились?
Раздавался чей-нибудь голосок:
– Она завтракает в постели, ты что, забыл?
– Ага, она как раз позвонила коридорному, чтобы сказать, чего ей хочется на завтрак. А ему еще надо подняться на лифте, да, пап?
Я, конечно, наделил Каму самыми изящными, утонченными манерами. Будь она в реальной жизни такой, какой я ее описал, отец отрекся бы от нее. Но для Вэла
