Стефан Эндрюс, заведующий отделом печати «Межпланетных новостей», прокашлялся, словно собираясь сообщить нечто важное, и спросил с наигранной торжественностью:
– А как наследник?
Лицо Вебстера просияло.
– На уик-энд полечу домой, к нему, – ответил он. – Вот игрушку купил.
Он взял со стола что-то вроде маленькой трубы.
– Старинная выдумка… Говорят, точно старинная. Совсем недавно начали выпускать. Подносите к глазу, крутите и видите прелестные узоры. Там перекатываются цветные стеклышки. У этой штуки есть специальное название…
– Калейдоскоп, – живо вставил один из репортеров. – Я про него читал. В одном историческом труде об обычаях и нравах начала двадцатого века.
– Вы уже смотрели в него, мистер председатель? – поинтересовался Эндрюс.
– Нет, – ответил Вебстер. – По правде говоря, только сегодня приобрел, да и занят был.
– И где же вы его приобрели, мистер председатель? – спросил кто-то. – Я тоже не прочь подарить моему отпрыску такую штуковину.
– Да тут, за углом. Магазин игрушки, вы его знаете. Как раз сегодня поступили.
Ну вот, можно и закругляться… Еще несколько шутливых замечаний, потом пора бы вставать и расходиться.
Однако они не уходили. И он знал, что так просто они не уйдут. Ему сказали об этом внезапная тишина и громкое шуршание бумаг, призванное смягчить ее натянутость.
А затем Стефан Эндрюс задал вопрос, которого Вебстер так опасался. Хорошо еще, что Эндрюс, а не кто-нибудь другой… Он всегда держится более или менее доброжелательно, и его агентство предпочитает объективную информацию, не переиначивает сказанное, как это делают некоторые любители интерпретировать.
– Мистер председатель, – начал Эндрюс, – поговаривают, будто на Землю возвратился человек, который подвергался преобразованию на Юпитере. Нам хотелось бы услышать от вас – верно ли это сообщение?
– Верно, – сухо ответил Вебстер.
Все ждали, и Вебстер тоже ждал, сидя неподвижно в своем кресле.
– Вы не хотите комментировать его? – спросил наконец Эндрюс.
– Нет, – сказал Вебстер.
Он обвел взглядом лица собравшихся. Напряженные, угадывающие причину его решительного отказа обсуждать эту тему. Довольные, маскирующие мысль о том, как можно переиначить его скупой ответ. Сердитые – эти возмущенно выскажутся о праве народа знать истину.
– Прошу прощения, господа, – сказал Вебстер.
Эндрюс тяжело поднялся.
– Благодарим вас, мистер председатель, – заключил он.
Откинувшись в кресле, Вебстер смотрел, как расходятся репортеры, а когда они разошлись, остро ощутил холод опустевшего помещения.
«Они распнут меня, – думал он. – Разделают под орех, и я не смогу дать сдачи. Не смогу рта раскрыть».
Он встал, подошел к
