года Венгрия была вынуждена уступить другим странам 70 % своей территории и 60 % населения. Иными словами, новые границы ужали Венгрию на две трети – Венгрия потеряла больше других побежденных стран. Горький протест патриотов-венгров: «Nem, nem, soha!» («Нет, нет, никогда!») рефреном прошел через всю молодость Эндре[7].
В 1923 году Эндре поступил в гимназию имени Имре Мадача на улице Барчай. Учился он ниже среднего, не отличался усидчивостью, часто не выполнял домашние задания, а своим одноклассникам казался неряхой и фантазером. «У него всегда были разорваны брюки, – вспоминала его мать в интервью Джозефе Стюарт. – Эндре нередко бился о фонарные столбы, потому что слишком увлекался разговорами. Он был добродушным ребенком, грубости в нем не было. Всегда улыбчивый, иногда немного неуклюжий, что делало его застенчивым. И еще ему всегда нравились девочки – даже когда он был совсем малышом».
К тому времени, когда Эндре достиг подросткового возраста, Юлия уже была слишком занята семейным бизнесом, чтобы уделять много внимания сыну, которого она сама когда-то и избаловала. После школы он бродил по еврейскому кварталу Пешта в компании других подростков, предоставленных самим себе. «Мне кажется, Эндре просто делал все, что ему нравилось», – вспоминала его подруга детства Эва Бешнё, темноволосая и довольно угрюмая девушка с такими темными глазами, что однажды в трамвае вагоновожатый посоветовал ей вернуться домой и хорошенько их вымыть.
В те часы, когда Эндре не бродил по закоулкам Пешта, он играл с Евой и двумя ее сестрами-подростками, Панной и Магдой. «Потом Эндре (а он был великим романтиком) рассказывал мне, что был влюблен в меня и моих сестер и никак не мог решить, кого из нас он любит больше», – рассказывала Эва. Ее мать, принадлежавшая к верхушке среднего класса, категорически возражала против присутствия грубого Эндре, «и он надеялся, что кто-то нас украдет, а он, герой, спасет девушек, и тогда мои родители наконец полюбят его. У него была очень, очень романтичная душа…».
Сейчас 91-летняя еврейка Эва, пережившая почти столетие ужасов, живет в одиночестве в Амстердаме – сюда она переехала еще в 1933 году, когда пришел к власти Гитлер. Хотя физически она очень слаба, голова у нее по-прежнему ясная, а воспоминания – горькие, романтичные и яркие. Известный в Голландии фотограф, она всю свою жизнь мыслила образами[8].
– Я звала его Банди (это уменьшительное от Эндре). Да, такое было у него прозвище. А еще мы называли его Капа, что значит «акула». А у его брата Корнелла была кличка Крокодил[9].
Как вспоминала Бешнё[10], Банди часто жаловался на скуку и постоянно искал конфликты и опасности. Благодаря Эве он пристрастился к лыжам – несмотря на резкие протесты матери, Юлии. Раздобыв где-то лыжи, 15-летний Эндре сразу же отправился вместе с Бешнё на гору Швабхедь, возвышавшуюся над Будапештом. До этого он никогда не пробовал даже стоять на лыжах, но это не помешало
Бешнё очень любила фотографировать. Гордая владелица фотоаппарата Kodak Brownie тратила бо́льшую часть своего свободного времени на съемку окрестностей Будапешта. В некоторых случаях к ней присоединялся Эндре, но Эва утверждает: «Когда мы общались в Будапеште, он не интересовался фотографией. Мы никогда не говорили о фотографии».
Писательница Джозефа Стюарт, изучавшая детство Капы для задуманной ею, но так и не опубликованной биографии, представляла себе молодого Эндре Фридмана «маленьким очень обаятельным негодяем, который всегда куда-то бежал. Он никогда не останавливался, он бежал всю жизнь. У него никогда не было настоящего дома, не было места, где семья традиционно обедала, собиралась за ужином… В общем, у него было бурное детство».
За день до нашего разговора Эва поскользнулась, упала и ударилась головой, поэтому теперь она была повязана цветастым шелковым платком. Эва сама разливала зеленый чай. У нее тряслись руки, но от помощи она резко отказалась. Над каналами Амстердама висела тишина, так что они напоминали бассейны, специально сооруженные для того, чтобы отражать достопримечательности. Эву окружали фотографии, книги и мебель из Баухауса – реликвии последних бурных дней Веймарской Германии. Она хорошо помнила всех мальчиков семейства Фридманов. Старший, Ласло, родившийся в 1911 году, в пятнадцать лет начал работать в семейном бизнесе, но в 1936 году умер от ревматической лихорадки. Самым младшим из них был Корнелл. Он родился в 1918-м, в то время, когда после поражения в Первой мировой войне Венгрия погрузилась в хаос…
