Маккарти в 1950-х годах в США, Эндре, опасаясь, что прошлое настигнет его, неоднократно отрицал, что был членом коммунистической партии в Венгрии или любой другой стране. В 1953 году в заявлении, сделанном под присягой, он так объяснял свою политическую позицию того времени: «В течение последних двух лет обучения в старшей школе я стал интересоваться литературой и политикой и решил заняться журналистикой. В то время я был крайне критически настроен против антисемитской диктатуры вице-адмирала Хорти. Я изучал социализм, но обнаружил, что совершенно не согласен с целями и методами деятельности коммунистической партии»[12].
В этом заявлении Эндре не стал сообщать ФБР, что однажды в Будапеште поздно ночью он встречался с вербовщиком Коммунистической партии. По словам его брата Корнелла[13], рекрутер сказал Эндре, что «партия не заинтересована в молодых буржуазных интеллектуалах»[14], так что [Эндре] решил, что он партии не интересен. Если верить Корнеллу, то ночной флирт с коммунизмом обошелся Эндре очень дорого: «Проблема состояла в том, что эту “прогулку” заметила тайная полиция»[15]. Когда Эндре вернулся домой, два агента его арестовали. Зная, что многие «подрывные элементы» никогда не возвращались из застенков полиции Хорти, Юлия умоляла их не забирать сына, но ее просьбы были проигнорированы, Эндре бросили в полицейский фургон и доставили на допрос. В маленькой камере, где на стенах оставляли свои имена другие политзаключенные, нанятые Петером Хаймом головорезы жестоко избили его.
«Для большинства горячих молодых людей арест обычно становился сдерживающей мерой, – делилась своими воспоминаниями Бешнё. – Но Эндре они запугать не сумели. Когда они били его, он смеялся им в лицо, потому что они могли только подозревать, что он левый, у них не было никаких доказательств принадлежности Эндре к коммунистам. Думаю, Эндре смеялся над своими мучителями, пока не потерял сознание».
Как и на каком основании его позднее выпустили из полиции? Это остается загадкой. По утверждению Корнелла, этому способствовала жена заместителя начальника государственной полиции Имре Хетеньи, постоянная клиентка ателье Фридманов. «Благодаря этому знакомству наш отец смог добиться освобождения Эндре при условии, что он сразу покинет Венгрию», – писал Корнелл[16].
Но в силах ли простой еврей-портной повлиять на могущественного полицейского чиновника? Может быть, Хайм просто проиграл Дежё партию в пинокль? Эва Бешнё предполагает, что причина, по которой Эндре в конце концов покинул Венгрию, была гораздо менее драматичной: он просто последовал ее примеру. Сама Эва бежала от нараставшего в Венгрии антисемитизма. В 1930 году отец согласился отправить ее на учебу в Берлин, тогдашний центр экспериментальной фотографии[17].
Когда Бешнё сказала Эндре, что она уезжает в Берлин, тот небрежно заметил:
– Может быть, я тоже туда приеду!
– Да как ты доберешься до Берлина? – удивилась Эва.
Досье ФБР, аффидевит, данный под присягой Капой 3 октября 1952 года, подтвержден нотариусом штата Джеромом Вайсом. Нью-Йорк, № 24–4207225, с. 2.
Capa and Capa: Текст в Каталоге выставки фотографий в Международном центре фотографии.
Крайне маловероятно, что коммунисты могли отвергнуть Эндре: у них был на счету каждый молодой и способный к насилию боевик. Кроме того, Эндре не был буржуазным интеллектуалом.
Capa and Capa: Текст в Каталоге выставки фотографий в Международном центре фотографии.
Capa and Capa: Текст в Каталоге выставки фотографий в Международном центре фотографии.
После того как Эва окончила школу, ее отец договорился, чтобы ее приняли в престижное будапештское художественное училище. Здесь она узнала о нескольких новых тенденциях в венгерской документальной фотографии и идеях левого писателя и художника Лайоша Кашшака, который считал, что фотография – это новая форма искусства, обладающая большим, но пока не раскрытым общественным потенциалом. Фотография, говорил Кашшак, может быть средством выражения правды мира и тем самым может помочь изменить его. Так или иначе, пока Эндре бросал камни в фашистов, Бешнё с фотоаппаратом Rolleiflex делала документальные снимки докеров и венгерских крестьянок.
