чтобы просветить мозги. Но я лично против этого.
Сидящий в углу больной сказал:
– Вот я раньше называл себя Чингисханом. Так меня раз десять пропустили через электрический разряд. После чего, я решил, что бог с моей империей, главное выжить!
– А меня! – Сказал, дергаясь, инопланетянин. – Следователи долго допытывали, каким оружием мы завоевали тысячу галактик. Они хотели выяснить принцип его действия, видно чтобы взять на вооружение. Не на того напали. Я секретов свой расы не выдаю.
Чингисхан заметил:
– А ты перестань себя называть иногалактом, может, выпустят отсюда. Я в последний раз загремел за то, что сказал, будто у президента мать еврейка.
– Так это правда! – Сказал Генри. – Вера Наумовна чистокровная еврейка, но что тут такого! Евреи очень умный, одаренный народ, сам Христос был по плоти евреем, и Библия написана евреями.
– В нашей стране это не особенно принято выпячивать. Учитывая настроения народа. Меня за это целый месяц держали привязанным к кровати и кололи такой дурью, что мозги вылезали из черепной коробки.
Наварский произнес:
– Помнится, у Ильфа Петрова в сталинские времена в дурке было свободомыслие, а сейчас, даже в психушке, нельзя сказать правду!
Генри усмехнулся:
– Вот это порядки! А что там было у Ильфа Петрова?
– Вернее, у Ильфа и Петрова, их писателей двое. Опасаясь репрессий, один из чиновников косил под сумасшедшего. Еще трое коллег тоже прикинулись психами. Там забавно, Один Юлий Цезарь, другой собака, третий женщина. То есть, смешные дурики.
Пабло Пикассо заметил:
– Под женщину косить опасно! На дурке блатных много, могут и опустить. У меня, вот то же, масть имеется.
До этого молчавший, дедок с бородой, вставил слово:
– Я, когда ты еще на свет не вылез, с самим Сталиным в дело ходил. В частности, банк в Тифлисе грабанули.
– И сколько тебе лет, дед?
– Двести с хреном!
– А ты хорошо сохранился!
– Так у кощея сила вся в яйце, а у меня в дырявой шляпе черной! – Дедок задорно подмигнул.
– Ну, хорошо, расскажи чего-нибудь о Кобе.
– Чаще, будущего Сталина называли перо. Из-за того, что он носил длинный ножик. Если кто-то против него возражал, так сразу раз, и всадил в шею. Ух и страшный он был, пошли мы как-то с ним на дело! Вот движемся по базару, я опытный асс.
Мелодичный голос деда успокаивал. Генри, в котором еще бродил вколотый нейролептик, хотел спать. Он проваливается в сладкую паутину сна. Ему грезится Светлана Краснова. Она медленно снимает с себя одежду, обнажая грудь. Манит юношу к себе, и начинает целовать. Смита тряхнули за плечо, санитар сказал:
– Поднимайся, главврач тебя вызывает!
Генри с трудом разлепил глаза, объятья морфея не отпускали.
– Что так срочно?
– Да там тебя сюрприз дожидается!
