в поддержку больных раком.
Акция в поддержку бездомных.
Акция в поддержку бесплодных.
Я навязывал себя себе и всему миру.
В тот день я учил детей делать оригами. Сложи листок так, так и сяк – и получается уточка. Сложи листок так, так и эдак ― посмотрите, это же бабочка!
После четвертой сотни бумажных зверушек всех участников-учителей пригласили на благотворительный фуршет, где мэр города выразил свою благодарность поименно.
Мое имя. Гром аплодисментов. Личное «Спасибо, дружище» от мэра. Меня любят.
О, да.
Перекусив какой-то ерундой, я стоял в сторонке и смотрел на мир, ничего не видя. Размышлял, что будет дальше.
Акция в поддержку наркоманов?
Акция в поддержку инвалидов?
Акция в поддержку шизофреников?
– Готова поспорить, у него член такой же, как сосиска, которую он ест.
Меня тянут за ноги из чрева моих мыслей, и я рождаюсь в этот бренный мир.
– А что вы так недоуменно смотрите на меня? Можно подумать, вы думали о чем-то другом.
Ну да, конечно.
– Я Мерси Джефферсон.
Она весь день учила детей рисовать, и рука, которую она тянет мне, испачкана красками.
Кобальтовый акрил.
Фиалковая гуашь.
Темно-лазурная акварель.
Химические фломастеры.
– Джек, ― ляпаю я первое, что приходит в голову, и почти добавляю «Николсон».
Мерси улыбается.
Мы гуляем весь вечер. Мы разговариваем то о погоде, то о том, в раю ли ее бабушка. То об экологии, то о том, почему моя жена гнала так быстро.
Мерси говорит, что завтра открывается выставка австралийских авангардистов и приглашает меня, а я зачем-то соглашаюсь.
Там мы и познакомились. И так началось мое выставочное рабство.
3
Сейчас мы бредем по сорок пятой на выставку укурков, и солнце почти печет нам задницы.
Мерси рассказывает о своих визитах к психотерапевту, а про себя, наверное, думает, что я не занимаюсь сексом уже четыре года, потому что все еще ношу траур по жене. А на мне светло-коричневый костюм, я продолжаю пялиться, как мерсина сумка бьется и бьется о бедра своей хозяйки, и мне, по сути, до фени, что она там щебечет.
Мексиканцы озаглавили свое творение «Existencia» [2], хотя ничего даже приблизительно похожего на реальность в нем не было. Ничего удивительного, Мерси на нормальные выставки не ходит.
– Так, по старому плану, – заявляет она. – Я по правую сторону, ты – по левую.
Да уж, действительно старый план – за все время, что мы мотаемся глядеть на эти художества, мы ни разу не смотрели картины вместе. Мерси возмущается каждый раз, когда я пытаюсь протестовать. Мол, я мешаю ей созерцать и воспринимать.
Мои же ощущения ее не волнуют.
