нежными всегда‒то…Я ж сын погибшего солдата.
Ведь за свободу чем‒то платим,
Мой папа был деданьке зятем,
А мамка дочерью родною.
И безутешною вдовою…
На грудь дедане сниспадала,
Прикрывши часть её немало,
Седая в цвете бородища,
Под носом мощные усищи,
На голове копна густая
Волос и тоже вся седая.
Не зрел под теми я усами,
Владел ли всеми он зубами,
Но у бабаньки было мало —
Так жизнь подряд их все сжевала…
Когда во рту их маловато,
Жевать и грызть, ох, трудновато…
Её в том видя затрудненье,
Я проявлял своё стремленье,
Помочь чтоб ей в её жеванье,
От всей души взовья старанье
При извлеченье тыквы зёрен
От оболочки. Был проворен,
И кучка их росла степенно —
Так разгрызать умел отменно!
Потом дробил их, сыпал в ложку
И в рот бабаньке понемножку
Уж отправлял со всем стараньем…
В своём так возрасте уж раннем
Во мне вспылала вдруг забота,
Нуждался кто в ней. И охота
Всё делать доброе поныне,
Наперекор всея гордыне.
Бабаньки было умиленье,
Слезинок даже появленье
Я замечал вдруг под глазами —
То благодарность мне слезами.
И было также вот однажды,
Когда в подъёме был сей жажды,
Мы шум услышали снаружи
И злобный лай собак, к тому же,
Не на одном дворе – повсюду,
Как будто бил кто где посуду,
И звон с того был страшно адский…
Караул, цыгане!
Мы вышли все. То мир цыганский
В село вторгался броско, шумно,
Вон взбудоражив всё безумно!
Все на запор калитки, ставни —
В том опыт был народа давний,
Ведь от цыган лишь разоренье,
Всё украдут в одно мгновенье!
Собак с цепей спускали дружно:
Сады, добро спасать ведь нужно!
Цыгане наглые пройдохи,
Чуть отвернись, – потери, вздохи,
Вмиг уведут всё из‒под носа,
Им нет закона, нет с них спроса,
Пристанут так ко всем репьями,
Что отдают те всё уж сами,
Лишь б отвязались ада черти.
И так все думали, поверьте.
А потому скотина, птица
Вся под запор стремглав стремится;
Боясь в дому большой потери,
Им не откроют вовсе двери,
Детишек прячут, где как можно:
Крадут цыгане их безбожно.
Село становится вдруг бедным,
Не дать чертям чего‒то вредным.
Те от села уж где‒то с края
И оседают. Не сгорая,
У них костры чадят отменно,
И песни, пляски непременно
Всю оглушают вон округу,
И ночь, всем милую подругу,
Не признают в своих делах‒то:
Вот
