знаю все наизусть! Ты будешь вилять хвостом перед Кириллом: «Изволите поиграть, изволите пошутить, изволите помолчать…» Почему в последнее время ты так странно себя ведешь? – красавица Ира зло скривила свеженакрашенные губы. – А Лариса спросила, где я купила платье… а эта ее дурочка Мариша сказала, что это прошлогодняя коллекция, а я…
– Ты самая красивая, и в платье, и без платья… ты только не мешай водку с шампанским, и жизнь покажется лучше.
– И это ты мне говоришь! Водку с шампанским!.. Когда у меня вся жизнь из-за тебя… когда ты мог бы… если бы ты… тогда бы я…
– Для нас с тобой, Ирочка, наступил решающий момент, и не исключено, что все решится как раз сегодня!
Ира не захотела уточнить, что именно для них решится сегодня, – она уже столько раз слышала, что все изменится, что перестала верить, поэтому просто отмахнулась от мужа – мелким небрежным жестом, как от мошки.
…Борис Аркадьевич Розин, отец культового писателя Кира Крутого… нет, не так… Борис Аркадьевич Розин, не имеющий ничего общего с культовым писателем Киром Крутым, отец Кирилла Ракитина, шел по набережной Фонтанки. Приближаясь к небольшой площади с клумбой посредине – вылитый плевок творога в школьной ватрушке, – он почувствовал легкое покалывание в груди.
От «ватрушки» Борис Аркадьевич, Б. А., как его называли все, включая сына, направился к Пяти углам, и при повороте на улицу Рубинштейна сердце вдруг закололо сильнее…
Не вдруг, не вдруг!.. Его сердце всегда покалывало, когда он подходил к этому месту, уже двадцать шесть лет как покалывало… Здесь, в доме номер двадцать семь по улице Рубинштейна, в третьем дворе, в крошечной квартирке жила Аврора.
Б. А. был знаком с Авророй двадцать шесть лет четыре месяца, и сегодня в шесть вечера будет три дня. Двадцать шесть лет назад они с Авророй так любили друг друга, что сегодня Б. А. просто не верилось, что он, тогда уже не мальчик, был способен на такое – неистовство, крушение, буйство, страсть…
Б. А. прошел сквозь первый двор дома с полуразрушенной аркой – обычный питерский колодец с провалами трещин на стенах, затем сквозь второй – как положено, извилистый и темный, а третий вообще больше напоминал лаз в нору, чем место человеческого обитания – и все это вместе было обычным питерским двором. Б. А. любил Аврору, а его учили, что если любишь человека, то любишь его всего, вместе с недостатками, и он любил Аврору вместе с ее двором и всем остальным. Даже ее пустой холодильник нравился ему больше своего пустого холодильника.
Б. А. зашел в угловой подъезд в третьем дворе, но вскоре вышел обратно и вытащил из кармана телефон, дешевую Nokia, подарок Кирилла семилетней давности. Нельзя сказать, что в течение семи последних лет они с сыном совсем не общались, нет-нет, они виделись почти каждый год. И каждый год на день рождения Кирилл дарил ему лично или присылал с кем-нибудь в подарок телефон последней модели. Б. А. подарок принимал, но не пользовался, а укладывал очередную коробку в дальнее отделение шкафа, таким простым жестом обозначая для себя самого что-то сложное.
