и дочерей. Полицмейстер Балабанов провалялся после госпиталя у себя на квартире до самой Масленой недели и после выздоровления стал как-то незаметнее и во многих делах покладистее. Обрадованные такой переменой тоболяки шептались: «Проучили солдатики малость нашего супостата, глядишь, запомнит науку…»
Глава 12
А в семействе Зубаревых начали всерьез готовиться к свадьбе сына. Решено было ехать свататься на Благовещенье и, переждав Великий пост, при благоприятном ответе со стороны отца невесты, Василия Пименова, в чем Василий Павлович Зубарев нимало не сомневался, закатить по всем правилам свадьбу. Отец с сыном несколько раз выезжали на Орлике как бы покататься, но на самом деле Зубарев-старший имел надежду еще раз повстречать на улице ненароком и Ваську Пименова, перекинуться с ним парой слов, подготовить таким образом к сватовству, незаметно намекнуть на это. Но на беду тот не попадался им ни пеший, ни конный, а вскоре они узнали, что он, верный своим привычкам, умчался куда-то «по своим делам», как всегда, ничего толком не объяснив даже домашним.
– Вернется вскорости, – успокаивал Василий Павлович жену, – никуда не денется…
Но прошло уже Сретение Господне, православный народ дружно и со смирением держал Великий пост, потекли сугробы, осев более чем вполовину былой величины. Благовещение на подходе, а Василий Пименов в город все не возвращался. Не утерпел Василий Павлович, принарядился и отправился к ним в дом, будто по делу какому. Встретила его Натальина мать, сухая невысокая женщина с погасшим светом в глазах, Гликерия Фроловна, на чьем попечении и был зачастую дом во время частых отлучек хозяина.
– Входи, входи, Василий Палыч, – приветствовала она нежданного гостя, моргнув дочери, чтоб шла в свою комнатку, – мово-то нет дома, ежели по делу, а если посидеть, чайку похлебать, то и я сгожусь.
– Куда же он подевался? – делано удивился Зубарев-старший, внимательно оглядывая убранство комнаты, ища опытным взглядом следы достатка, слаженной работы женских рук. Особого достатка он не увидел, – как и в большинстве домов, домотканые половички, расписные стенки и двери, из китайки занавеси на окнах, неизменная горка подушек на большущей кровати, темные образа в красном углу с лампадкой перед ними и до белизны выскобленный, не покрытый скатертью обеденный стол и лавки по стенам. Но многочисленные вышивки, кружева сами за себя говорили о рукодельницах, содержащих дом в порядке и чистоте.
«Добре, добре, – думал про себя Зубарев, – знать, у Натальи игла в пальцах держаться будет, добре…»
– И что ему вновь на ум взбрело… – со вздохом отчитывала мужа Гликерия Фроловна, – как блохами накусанный, умчался, одного только Тишку из работников и взял с собой, вертопрах этакий. Другие мужики, как мужики, приказных заместо себя отправляют и на ярмарки, и по иным делам торговым, а мой… прости Господи, на месте недели не усидит. Соседей и то чаще вижу, нежели мужа законного.
