спросил пожилой.
Едигир, чуть подумав, решил, что ни к чему открывать посторонним людям свое настоящее имя, и громко сказал:
– Батыр.
– Батыр, говоришь. Богатырь по-нашему, значит. Пусть так будет. А меня Тимофеем звать, а это сын мой, Федор. Понял? А прозывают нас Бортниками за то, что пчелок держим да медок с них собираем. Живем же мы под господами Строгановыми, которым эти земли от государя нашего даны в пользование. Уразумел?
Едигир согласно кивнул, с интересом разглядывая хозяев. Неожиданно он почувствовал, насколько устал от скитаний, ежедневных опасностей и тревог. Глаза у него начали закрываться, и он, почти не слушая речь Тимофея, склонил голову на грудь.
– Э-э-э, да ты, мил человек, однако, и впрямь притомился, – проговорил тот, заметив, что гость их почти засыпает, – вон ложись на лавку да поспи малость. А мы с Федькой обед сготовим, тогда тебя и подымем.
Едигир послушно кивнул головой, стянул сапоги и примостился на жесткой лавке, подоткнув под голову какую-то тряпицу. Оба мужика вышли наружу, прихватив с собой ружья.
– Откуда он свалился на нашу голову? – спросил отца Федор, поглядывая на закрытую в дом дверь. – Может, бежит от кого, тогда надо следом других ждать. А как они поглядят на то, что мы этого приняли? Худа бы не было…
– Кто его знает, откудова нынче худа ждать, – задумчиво проговорил Тимофей, – от наших воров-бродяг или от ихних. Тут земля порубежная, можно сказать, ничейная, беды жди хоть утром, хоть вечером. Все в руках Божьих. Ладно, там видно будет, что почем, а пока айда обед готовить, собаки и те не кормлены.
Едигир, казалось, проспал совсем немного, но, открыв глаза, понял, что день клонится к вечеру, и, натянув сапоги, вышел из избы.
Хозяева встретили его с улыбкой, и Тимофей, указывая место рядом с собой, пригласил:
– Вовремя встал, а то уже и будить думали. Здоров ты спать. Садись, похлебай что Бог послал.
Из рассказов старика Едигир понял, что живут тут они с сыном только летом, добывая мед, а на зиму уходят в городок, что отстоит недалеко, за ближайшим лесом.
– Тут гари были, вишь, лес поваленный лежит, а после огня хорошо иван-чай растет. Его пчелки особо любят и, почитай, весь взяток с него берут. А уж мы потом у них заимствуем. Видел когда-нибудь, как пчелки живут? Не видел? Да, ваш народ пчел, однако, вовсе не привычный держать. Завтра поведем тебя с собой, покажем, что к чему. Хочешь поглядеть, поди?
Едигир, не отрываясь от еды, молча кивнул головой. Ему было странно, что мужчина без умолку может так много говорить, даже во время еды. Так могли тараторить лишь женщины, которые в присутствии мужа замолкали и отвечали, только когда их спрашивали. Тимофей же тараторил, перемежая русскую речь словами сибирского наречия. Часть слов Едигир понимал, об остальном лишь догадывался по жестам и интонации.
Зато сын старика, Федор, был молчун и продолжал недоверчиво поглядывать на Едигира. Собаки тоже не приняли незваного гостя и щерили острые клыки в его сторону.
– Ты бы о себе
