цвета, с которым я пошла в первый класс. Как охотник папа рассматривал только такую расцветку, не считаясь с тем, что я девочка.
В те годы мне казалось, что страх будет преследовать меня до конца жизни, и не заметила, как привыкла к нему. А вот старший брат нет. Не выдержав прессинга и постоянного стресса, он переехал жить к бабушке. Оставшись вдвоем, мы с младшим братом еще как-то пытались защищать маму от выходок пьяного отца, но не всегда справлялись и иногда убегали к бабушке. Ругаясь, родители кидались друг в друга тяжелыми предметами. В ход могло пойти всё, что угодно – и стул, и кастрюля с горячей едой. Чем дальше, тем сцены эти становились все драматичнее и могли окончиться, например, проткнутой иглой щекой… Сотрудники милиции стали частыми гостями в нашем доме, не раз забирали отца в вытрезвитель. Однажды он вернулся домой… в одних трусах! Кто-то напал на него на улице и оставил без одежды.
До сих пор удивляюсь, как я умудрялась хорошо учиться в школе, хотя со мной никто не занимался и я почти не делала уроки. Родителям было точно не до меня. Я ходила в творческие кружки, секцию по волейболу, занималась в туристическом клубе для школьников. Много времени мы с друзьями проводили на улице: лазали по крышам, играли в мяч, прятки, ножички, с девчонками прыгали через резинку. С виду могло показаться, что я обычный ребенок из обычной семьи. На самом деле в нашем доме происходили страшные вещи. Еще одно воспоминание: прокуренная квартира, дым от сигарет. Я утыкалась лицом в подушку и ждала, когда запах немного развеется. С детства ненавижу запах табака…
Отец падал все ниже. На работе его уже ни во что не ставили. Он постоянно брал отгулы, выходил с похмелья и однажды просто не вышел в рейс. Его уволили. Оставшись без заработка, отец начал распродавать то небольшое имущество, что было нажито к тому времени, – телевизор, видеомагнитофон, автомобиль, гараж.
Мне быстро пришлось повзрослеть и взять ответственность за свою жизнь на себя. Я становилась самостоятельной, независимой от родителей. Потом – первый алкоголь, первая любовь, первый поцелуй, постеры с Бритни Спирз, широкие штаны и толстовки – я, как и многие сверстники, проходила все стадии подросткового возраста.
Никто, даже моя лучшая подруга, не знал, что происходит в нашей семье. В тайне мы сохранили и то, что 2—3 раза в год мама на месяц уезжала на лечение в психиатрическую клинику. Пользы от этого не было. Мама становилась все менее приспособленной к жизни в социуме. Из больницы она возвращалась овощем. Месяц или два ей требовалось для того, чтобы восстановиться и немного прийти в себя.
Мне было стыдно за родителей, я старалась не появляться на улице с мамой. В какой-то момент я осознала, что больше не хочу и не могу называть ее «мама». Когда мне исполнилось 15 лет, она попыталась развестись с отцом, разорвать эту разрушительную связь, избавиться от болезненной привязанности.
