беседы с геше Шаравой, чтобы спросить его, действительно ли он обладает знаниями и опытом практики Восьми строф. Если нет, подумал геше Чекава, он будет искать их истинного знатока.
Однажды учеников Шаравы пригласили куда-то на трапезу, и Чекава увидел Шараву,в одиночестве обходящего ступу, сооружённую посреди молодой поросли можжевельника. Чекава робко приблизился к нему, расстелил свою длинную монашескую накидку на земле и попросил наставника присесть. Шарава отказался, сказав, что это неподходящее место для учения, и спросил, что ему нужно. Чекава ответил, что хочет с ним поговорить, на что Шарава заявил, что все важные вещи уже прозвучали на его публичной проповеди. Но, увидев, что этот ответ привёл Чекаву в замешательство, он согласился присесть и, держа в руке свои чётки, сделанные из семян дерева бодхи(33), спросил Чекаву о том, что тот действительно желает.
Тогда Чекава рассказал Шараве, что ему попался текст Восьми строф, и слова в пятой строфе: «Да испытаю я муки поражения и восславлю их победу» тронули его до глубины души и принесли ему большую пользу. Он хотел знать, насколько значимо это учение и опирается ли оно на надёжный источник. Шарава, убедившись в его рвении, решительно ответил, что, вне зависимости от того, были ли ему полезны данные слова, или нет, без применения их на практике просветления достичь невозможно. Что касается источника этого учения – кто мог бы усомниться в авторитете Нагарджуны? Это учение было основано на словах самого Нагарджуны в его сочинении Драгоценная гирлянда(34).
Услышав это, Чекава попросил Шараву дать ему полные наставления по этому труду. Шарава, в свою очередь, спросил его, готов ли он остаться и посвятить всё своё время усердной практике, на что Чекава ответил согласием. Вернувшись в свою комнату, он открыл экземпляр Драгоценной гирлянды Нагарджуны и нашёл там слова, на которые сослался Шарава: «Да созреют во мне их злодеяния, а в них – мои добродетели».
Чекава провёл рядом с Шаравой двенадцать лет, должным образом почитая его как в мыслях, так и на деле. Он ни на миг не забывал о доброте своего духовного наставника и служил ему, как мог. Опираясь на наставления Шаравы, он обрёл глубокие прозрения. Позже он писал:
«Не заботясь о страданиях и дурной славе,
В силу глубокого интереса я попросил наставления
О том, как избавиться от заблуждений о 'я'.
Теперь, если я умру, мне будет не о чем жалеть».
Чекава предполагал, что, должно быть, уже хорошо освоил эти наставления о тренировке ума в прошлой жизни, поскольку, несмотря на всю свою учёность, по-прежнему чувствовал, что ему недостаёт чего-то важного, до тех пор, пока слова геше Лангри Тхангпы не пробудили в нём глубокие кармические отпечатки. У него тотчас возникла сильная убеждённость в этом учении, и он ни разу не пожалел обо всех трудностях, которые ему пришлось пережить, чтобы получить наставления о способах избавления от себялюбия. В его словах звучит уверенность в себе, которая может
