входило только не заплатить по векселям.
Графиня встала и, поклонившись, выбежала, видимо охваченная ужасом. Графу де Трай пришлось последовать за ней, но на прощанье он сказал:
– Если вы хоть словом обмолвитесь обо всем этом, господа, прольется ваша или моя кровь.
– Аминь! – ответил Гобсек, пряча пистолеты. – Чтобы пролить свою кровь, надо ее иметь, милый мой, а у тебя в жилах вместо крови – грязь.
Когда хлопнула наружная дверь и оба экипажа отъехали, Гобсек вскочил с места и, приплясывая, закричал:
– А бриллианты у меня! А бриллианты-то мои! Великолепные бриллианты! Дивные бриллианты! И как дешево достались! А-а, господа Вербруст и Жигонне! Вы думали поддеть старика Гобсека? А я сам вас поддел! Я все получил сполна! Куда вам до меня! Мелко плаваете! Какие у них глупые будут рожи, когда я расскажу нынешнюю историю между двумя партиями в домино!
Эта свирепая радость, это злобное торжество дикаря, завладевшего блестящими камешками, ошеломили меня. Я остолбенел, онемел.
– Ах, ты еще тут, голубчик! Я и забыл совсем. Мы нынче пообедаем вместе. У тебя пообедаем – я ведь не веду хозяйства, а все эти рестораторы с их подливками да соусами, с их винами – сущие душегубы. Они самого дьявола отравят.
Заметив наконец выражение моего лица, он сразу вернулся к холодной бесстрастности.
– Вам этого не понять, – сказал он, усаживаясь у камина, где стояла на жаровне жестяная кастрюлька с молоком. – Хотите позавтракать со мной? – добавил он. – Пожалуй, и на двоих хватит.
– Нет, спасибо, – ответил я. – Я всегда завтракаю в полдень.
В эту минуту в коридоре послышались чьи-то торопливые шаги.
Кто-то остановился у дверей Гобсека и яростно постучал в них. Ростовщик направился к порогу и, поглядев в окошечко, отпер двери. Вошел человек лет тридцати пяти, вероятно показавшийся ему безобидным, несмотря на свой гневный стук.
Посетитель одет был просто, а наружностью напоминал покойного герцога Ришелье. Это был супруг графини, и вы, вероятно, встречали его в свете: у него была, прошу извинить меня за это определение, вельможная осанка государственных мужей, обитателей вашего предместья.
– Сударь, – сказал он Гобсеку, к которому вернулось все его спокойствие, – моя жена была у вас?
– Возможно.
– Вы что же, сударь, не понимаете меня?
– Не имею чести знать вашу супругу, – ответил ростовщик. – У меня нынче утром перебывало много народу – мужчины, женщины, девицы, похожие на юношей, и юноши, похожие на девиц. Мне, право, трудно…
– Шутки в сторону, сударь! Я говорю о своей жене. Она только что была у вас.
– Откуда же мне знать, что эта дама – ваша супруга. Я не имел удовольствия встречаться с вами.
– Ошибаетесь, господин Гобсек, – сказал граф с глубокой иронией. – Мы однажды утром встретились с вами в спальне моей жены. Вы приходили взимать деньги по векселю, по которому она никаких денег
