вы вдруг торопитесь намотать поверх одежды белую простыню и выдать ее за хитон праведника? Не рановато ли? Быть может, стоило подождать, пока кровь отца Руджеро на ваших руках успеет свернуться?
Орсо слегка отпрянул, будто в лицо ему плеснули пригоршню помоев, но Бениньо еще не закончил:
– Или вы будете возражать, полковник? В таком случае нельзя ли узнать, где Мак-Рорк взял для убийства оружие, стоящее, как восемь его жалований? Или он уходил из особняка, спрятав мушкет в карман?
Лицо Орсо налилось желчью:
– Вот как, – протянул он, – стало быть, вы видели Мак-Рорка уходящим. Полагаю, теперь глупо отрицать, что вы причастны к его… ночной прогулке.
– Да, – отрезал врач, – причастен. Это я дал Годелоту денег и велел выкупить у Гамальяно Треть. Я не знаю, есть ли в чертовой легенде хоть зерно истины, но парня пора было освободить от этого проклятия! И что же? К утру Гамальяно и доминиканец мертвы, а над Годелотом нависает обвинение в убийстве. Вы же при этом не были нигде, но таинственным образом знаете все! Занятная череда совпадений, не так ли?
Лицо Орсо шагнул вперед, сгреб ладонью край докторского камзола и тихо проговорил:
– Прекратите орать, вы, сумасшедший пьявочник. Я ничего не стану объяснять вам, но однажды я уже предложил одному человеку не становиться моим врагом. Он не внял моей просьбе. Не повторяйте его ошибки. И еще. Держитесь подальше от Мак-Рорка. Имейте в виду, теперь я знаю, что вы – ларчик с двойным дном.
– Вы мне угрожаете? – огрызнулся Бениньо, – вы, убийца?
– Да, – отсек Орсо, – я угрожаю вам, предатель.
– Предатель… – уголок докторского рта искривился, – не сильно ли сказано?
– В самый раз, – Орсо сделал паузу, затем отступил назад и указал во тьму коридора, – вы кажется спешили, господин доктор. Дальше горят факелы.
Бениньо помолчал. А потом стремительно двинулся вперед.
Орсо долго стоял, глядя в удаляющуюся спину врача, пока тот не скрылся за поворотом лестницы. Потом неторопливо двинулся в противоположную сторону. Он чувствовал, как истончились нити причудливого кружева, которое он неутомимо плел столько времени, и как легко теперь запутаться в этих прихотливых тенетах…
***
Мессер Фарино зевнул, потирая глаза кончиками пальцев. Все же мир устроен до невозможности непрактично… Читать в полутьме было сущим наказанием. А зажигать две или вовсе три свечи – где ж таких денег напастись? Однако если не читать, не нянчить хрупких страниц, не печься о переплетах, то зачем тогда вовсе придуманы глаза? Не таращиться же на кучи гниющих овощных очисток у дверей лавки напротив…
Фарино досадливо сплюнул в холодный очаг и снова склонился над томиком сонетов какого-то англичанина. Он понимал от силы одно слово из семи, но его мало смущало это неудобство. Тем более, что до заката оставалось
