это делаю, только потому что люблю Айжу. И потому что не хочу, чтобы он взорвал твою квартиру.
– Спасибо.
В дверь позвонили ровно в тот момент, когда я наливал себе вторую чашку кофе.
– Айжа, Конни пришла. – Он не ответил. Я посмотрел на время – до моего поезда оставалось двадцать минут – и открыл дверь. Конни протиснулась мимо меня и заглянула в чашку.
– Я думала, ты пытаешься слезть с него.
– Это первая за день, – соврал я и отвернулся, хотел позвать Айжу еще раз.
– Где маленький безобразник? – спросила она, кладя сумку на одинокое кресло в гостиной комнате. Впрочем, ее и «комнатой» назвать было сложно – так, небольшое пространство рядом с обеденной зоной, одновременно холл и рабочий кабинет. Вот как-то так и живут люди в квартирах. Я переехал сюда всего на шесть месяцев, и мне показалось, что везти и кухонный столик, и мебель для гостиной из моего дома в Нью-Гэмпшире – это уже чересчур. Я же не устраиваю званые ужины каждые выходные. Я их вообще никогда не устраивал.
– В своей комнате. За компьютером.
– А.
– Айжа! – Я развернулся и чуть в него не врезался. – Вот и ты.
– Чем занимаешься, чемпион? – спросила Конни.
– Болтаю с Игги, – ответил он, не глядя.
– Рэпершей? – Она сама усмехнулась своей же шутке.
Айжа уставился на нее.
– Ну знаешь, та австралийка? У нее еще огромная задница.
– Игги – мальчик. – Айжа поправил очки.
– Или сорокапятилетний сексуальный маньяк, – пошутил я. Хотя месяц назад, к изрядному смущению Айжи, я ворвался к нему в комнату, когда он болтал по скайпу с Игги, который оказался десятилетним ребенком. – Думаю, мы никогда не узнаем правду, да, Айжа?
Он пристально на меня посмотрел.
– Ты же знаешь. Ты его видел. Можно я вернусь в свою комнату?
– Нет. Я придумал тебе наказание. Сегодня ты разберешь все оставшиеся коробки, пока не найдешь остальные чашки.
– Хорошо.
Вот она – удивительная двойственность Айжи – с ним на удивление легко, когда он сам этого хочет. У него не бывает обычных для детей его возраста вспышек гнева или внезапного мрачного настроения.
– Вот и славно. – Я снова посмотрел на часы. Мне пора. Нельзя было пропустить поезд и опоздать на работу. – Еще раз спасибо, Кон.
– Иди уже. Мы справимся.
– Айжа, веди себя хорошо.
Я схватил ключи, кошелек и направился к выходу.
– Эрик? – Айжа позвал меня, и я знал, что он скажет то же самое, что и говорил каждое утро на протяжении последних шести недель. – Не забудь поискать кресло-каталку!
Чертово кресло.
Позже тем же вечером – гораздо позже, потому как поезд застрял на добрых пятьдесят минут где-то между Секосусом и Ньюарком, а я уже было поверил в то, что я никогда не доберусь до дома – я вошел в свою тихую квартирку, толкая перед собой кресло-каталку. В
