А он был, опять же, спрятан между сугробов и продувался со всех сторон, чтобы вонь от испражнений не тревожила посетителя и не мешала им думать о смысле жизни советской действительности.
Последней комнатой справа по коридору была комната Филипповны – большая, с высокими потолками.
На двух стенах висели ковры, на третьей еще красовался какой-то гобелен. На полу был выстлан большущий толстый ковер, а посередине комнаты стоял накрытый стол.
В левом углу комнаты стояла огромная широкая кровать, на спинках которой красовались блестящие, никелированные набалдашники. А у противоположной стены стоял диван.
Точно такой же диван был и у нас, когда мы были еще мальчишками, и мама на нем читала нам сказки. Меня это очень удивило. Надо же! И такое сохраняется.
Столько лет прошло, а диван как был, так и остался. Мне даже показалось, что это был тот же самый диван, перекочевавший из моего детства сюда, в комнату Филипповны.
Посреди комнаты стоял стол, на котором чего только не было.
Невозможно было остановить взгляд на чем-нибудь, что там стояло, потому что там была и маринованная рыба, и картошка, и икра, и соленая красная рыба, и какие-то салаты….
И все это было аккуратно накрыто красивыми полотенцами. Наверное, они были ручной работы и на Украине они бы назывались рушниками.
Видно, что хозяева, все-таки не выдержав, что гостя долго нет, сели за стол и по паре стопочек все-таки пропустили.
Мне тут же освободили место за столом и поставили передо мной огромную тарелку.
Не успев даже вымыть руки, я уже оказался за столом со стопкой в руках.
Филипповна наполнила мою тарелку картошкой с мясом.
Тут же стояли нарезанный сервелат, красная рыба, красная икра, консервированные овощи соленые помидоры и огурцы. Все это было разложено на столе, а что не помещалось, стояло на подоконнике.
Филипповна широким жестом показала мне, Лене и Петру, чтобы мы сели за стол. Мы чинно расселись. На одном краю Филипповна, на другом Лена с Петей и, спиной к окну, сел я.
Филипповна кивнула головой Петру:
– Петя. Ну, что, давай достань вон ту, холодненькую, которая там, за окошком стоит.
От такого предложения Пётр был не вправе отказаться.
Он приоткрыл окно и достал оттуда бутылку, стоящую между рамами, которая оказалась очень даже холодненькой.
Налили по стопке, и тут же выпили.
Филипповна все беспокоилась обо мне. Она постоянно накладывала в мою тарелку, то картошки, то маринованной рыбы, то сервелат, то красную икру. Со словами:
– Кушай, кушай, кушай, ты же устал, тебе надо отдохнуть. И не дай Бог, заболеть. Ты же весь промок в наших снегах.
А потом пошел разговор и о жизни.
Выпили и вторую бутылочку, которую Петя достал из-за окна. За этими разговорами съели почти полстола, что было накрыто. Потом с подоконника достали всю оставшуюся закуску
