мы поедем за новым платьем для меня.
– Ах, мама Снэгсби! Не слушайте тех, кто говорит о вас всякие пакости, – соседей, покупателей и всех, кому доводилось иметь с вами дело! – сказала я на следующее утро, когда мы отправились на Мейфер. – Только по-настоящему добрая душа могла задумать сшить мне новое платье – наверняка из оранжевого шёлка, отделанное прелестным кружевом и с белым пояском. – Я похлопала её по руке. – Вы – живое доказательство того, что нельзя судить о людях по внешности.
Кэб остановился, пропуская группу школьниц с учительницей.
– Мы закажем тебе чёрное платье, – сказала мамаша Снэгсби. – Чёрное, без украшений, подобающе строгое. Нам предстоит несколько важных встреч, а твое синее платье для них не годится.
Мне вдруг страшно захотелось вытолкать мамашу Снэгсби из экипажа. Или хотя бы зажать пальцами её пухлый нос и хорошенько выкрутить. Но я сказала только:
– Очень хорошо.
Мне пришла на ум Эстель Дамблби и её загадочная и трагическая просьба. Чтобы перерыть все бумаги Снэгсби, придётся ох как постараться. Конечно, история Эстель очень трогательная – мама умерла, брат пропал, и всё такое, – но в сутках не так уж много часов. А мне ещё надо помочь Ребекке.
Но к счастью, я душераздирающе искусна в деле раскапывания тайн.
– Леди Дамблби умерла, – сказала я как бы между прочим. – Весь город только об этом и говорит.
– Кто? – спросила мамаша Снэгсби.
– Леди Дамблби, – повторила я. – Она была из ужасно влиятельной семьи. Кажется, я читала, что у неё был сын. Только он пропал при загадочных обстоятельствах много лет назад.
– Я слухами не интересуюсь, – отрезала она. – И тебе не советую.
Всё шло как по маслу!
– Знаете, дорогая, – сказала я, – если у вас вдруг имеются какие-то зловещие тайны, можете смело поделиться ими со мной, своей любящей дочерью. К примеру, если вы когда-то случайно раз или два встретили молодого человека, который потом случайно исчез без следа – ну с кем не бывает? – то сейчас самое время облегчить душу и поведать мне всё.
– Кто это тебе такого наговорил? – Голос мамаши Снэгсби сделался зловеще сиплым, морщины вокруг глаз сложились в карту горных хребтов и долин. – Слушай меня внимательно, юная леди: я не знаю, что произошло с Себастьяном Дамблби, и знать не хочу. И больше я на эту тему говорить не желаю, ясно?
– Ну-ну, зачем же так горячиться, дорогая, я просто пыталась скоротать время за светской беседой.
Мамаша Снэгсби набрала полную грудь воздуха. Потом раздвинула шторки на окне и выглянула наружу, где быстро уносились назад лондонские улицы. Когда она выдохнула, гнев с её строгого морщинистого лица, казалось, испарился.
– После того как мы вернёмся от портнихи, – сказала она ровным голосом, – можешь отправиться вместе с миссис Диккенс на рынок. Ты ешь столько картошки и тыквы, что бедная женщина замучилась носить в дом овощи.
Я решила, что это отличная возможность поговорить
